Огненная лавина - [2]
- Всегда рады, - приглядываясь к новичку, ответил Филиппов, - Дрова колоть умеете?
- Приходилось.
- Держите!
Зыков ловко ухватился за отполированное руками топорище, стал колоть дрова.
- В деревне рос? - быстро перейдя на ты, поинтересовался командир звена.
- Родился в Брянске. Рос в Москве.
- Неплохо, неплохо. Не каждый горожанин может так орудовать топором. Пойдем, самолет посмотришь. Был он в разных переделках, латали его не раз, но мотор - зверь.
Посылая Зыкова в одно из лучших звеньев полка, Скляров знал, что Филиппов быстро сумеет передать новичку опыт ведения воздушных боев и разведки. Талантливый летчик, он не раз штурмовал вражеские аэродромы, переправы, танковые колонны. Из уст в уста ходил его девиз: "Будь скромным на земле и дерзким в воздухе".
Прошло недели две, прежде чем Зыков, успев совершить десятка два боевых вылетов, отправился с Филипповым на свободную "охоту", а заодно и в разведку.
Они вылетели ранним утром. Сильный северо-западный ветер нес над сталинградской степью перемешанную с дымом пыль. Серое месиво с трудом пропускало лучи солнца. В квадратиках крупномасштабной карты, находящейся в планшете Зыкова, были обозначены островки леса, поля с балками и оврагами, многочисленные линии дорог и речушек.
Летчики всматривались в словно омертвелые дали, зная, что внизу не дремлют наши бойцы, что почти все они сейчас упрятались от зоркого ока врага в окопы, землянки, замаскировали орудия, танки, походные кухни. Скоро кончится наша территория и начнутся позиции врага. А пока, внимательно следуя за ведущим, Юрий думал о своей земле и о своей Родине. Есть клятвы, подписанные сердцем, именно такую клятву дал Зыков, вступив в комсомол. Без громких фраз и как-то само собой произошло породнение с героями прежних лет. И теперь надо было быть самому героем, научить сердце бесстрашию, подвергнуть волю закалке.
Вспомнился накоротке и первый день, вернее, первое утро войны, когда глухие раскаты бомбовых ударов врага были приняты за дальний июньский гром. Тогда курсанты и не подозревали, что этот гром - вестник войны.
Авиашкола находилась неподалеку от Киева. Курсанты хорошо видели яростные воздушные бои над городом; фашистские бомбы обрушивались на древний, утопающий в зелени город. Группы бомбовозов с крестами на широких крыльях прилетали как по расписанию. Бомбили они и учебный аэродром.
Теперь же в тыл врага летел Зыков. Внизу проплывали островки разнолесья, поросшие кустами искривленные балки, поблескивали речки и озера. Наконец-то и линия фронта.
Чем глубже в тыл противника залетают самолеты-разведчики, тем меньше дыма над землей, лучше видимость.
- Двадцать первый, слева железная дорога, - услышал Юрий в наушниках шлемофона.
Повернув голову, Зыков увидел поблескивающие на солнце ниточки рельсов. Сержант поругал себя, что не первый заметил стальной путь, рассеял внимание. Кое-где виднелись группы людей. Похоже немцы привлекли для ремонта железной дороги жителей оккупированной территории.
Всполошились зенитки. Впереди от разрывов снарядов появились дымки, словно невидимый пасечник прошел с дымарем и окурил небо.
Километрах в трех от железнодорожной насыпи тянулся островок редкого леса, похожий с высоты на огромную запятую. Среди почти однотонной зелени Юрий различил несколько пятен другого оттенка - желтовато-коричневого, словно в лесок раньше времени пожаловала осень.
- В лесу что-то замаскировано, - сообщил по радио ведущему Зыков.
- Молодец, Двадцать первый. Я тоже вижу. Ветки-то успели завянуть. Пролетим над лесом, сфотографируем.
Чем дальше "илы" уходили от линии фронта, тем больше попадалось на дорогах вражеских пехотных колонн, автомашин, бронетранспортеров - все двигалось к Волге, к Сталинграду.
Зыков то и дело включал фотоаппараты. Приближалась и давно поджидаемая минута, когда можно будет пустить в ход реактивные снаряды. Брошен беглый взгляд на приборы. Профессиональное, почти подсознательное зрение летчика успело выработаться еще в авиашколе. Оно позволяло при мгновенном осмотре добиваться зоркого наблюдения и корректировки приборов винтомоторной группы и всего комплекса навигационных приборов. Летчики, познавшие тонкости своего искусства, внушали Зыкову: будешь вглядываться в каждый прибор - проглядишь небо, прозеваешь врага. Сержант зорко следил за землей и небом, видел, как при появлении грозных "илов", словно песчинки вихрем, сдувало с дороги вражеских солдат.
Ему хорошо было видно, как кто-то падал в придорожные канавы и рвы, кто-то прыгал на подножку машины, сворачивающую с дороги в поле, кто-то строчил вверх из автоматов и ручных пулеметов. Из укрытия ударили скорострельные зенитные пушки.
- Двадцать первый, за работу!
- Вас понял.
Увеличив расстояние между штурмовиками, ведущий свел свою машину в пологое пике. Земля словно бы летела навстречу. Скопировав угол снижения, Зыков направил свой штурмовик вниз. Пальцами он прикоснулся к одной из гашеток. Через несколько секунд - атака.
Самолет Филиппова стремительно проносился над головной колонной бронетранспортеров. Выпущенные реактивные снаряды легли в цель. Один снаряд, должно быть, угодил в машину с боеприпасами: над ней взметнулся огромный столб огня. В черном дыму потонули обломки машины. Объятый пламенем ее борт оторвало и бросило на бензозаправщик. Прошло несколько мгновений, и на его месте поднялся огненно-черный султан взрыва.
Стоит в глубине сибирской тайги на высоком берегу раздольной Оби городок Колпашево. Давно стоит — считай, сотни четыре лет. Всякое в нем происходило в разное время. Но когда пришли мутные и мрачные тридцатые годы прошлого века, выросла на окраине Колпашева жуткая Ярзона — расстрельная тюрьма НКВД. В глубине могучего Колпашевского яра возник целый лабиринт штолен и штреков, где в течение целого десятилетия уничтожали «врагов народа» кровавые палачи — «чикисты». О судьбе одного из них и о том темном времени и повествует новый роман известного сибирского писателя Вениамина Анисимовича Колыхалова.
Повесть Вениамина Анисимовича Колыхалова «Горислава» посвящена печальной, но светлой судьбе небольшой деревеньки Авдотьевки, каких множество разбросано по бескрайним просторам Сибирского края.
Есть на Оби небольшое сельцо под названием Нарым. Когда-то, в самом конце XVI века, Нарымский острог был одним из первых форпостов русских поселенцев в Сибири. Но быстро потерял свое значение и с XIX века стал местом политической ссылки. Урманы да болота окружают село. Трудна и сурова здесь жизнь. А уж в лихую годину, когда грянула Великая Отечественная война, стало и того тяжелее. Но местным, промысловикам, ссыльнопоселенцам да старообрядцам не привыкать. По-прежнему ходят они в тайгу и на реку, выполняют планы по заготовкам — как могут, помогают фронту.
Книга представляет собой воспоминания, написанные выдающимся гитаристом современности. Читатель узнает много интересного о жизни Петра Полухина в Советском Союзе и за рубежом.
Книга Аллы Зубовой «Под знаком Стрельца» рассказывает о знаменитых людях, ставших богатейшим достоянием российской культуры ХХ века. Автору посчастливилось долгие годы близко знать своих героев, дружить с ними, быть свидетелем забавных, смешных, грустных случаев в их жизни. Книга привлечет читателя сочетанием лёгкого стиля с мягким добрым юмором. Автор благодарит Министерство культуры РФ за финансовую поддержку.
В книгу Е. В. Юнгер, известной театральной актрисы, вошли рассказы, повествующие об интереснейших и значительных людях принадлежащих искусству, — А. Блоке, Е. Шварце, Н. Акимове, Л. Колесове и других.
Я не хочу, чтобы моя личность обрастала мифами и домыслами. Поэтому на этой страничке вы можете узнать подробно о том, кто я, где родилась, как выучила английский язык, зачем ездила в Америку, как стала заниматься программированием и наукой и создала Sci-Hub. Эта биография до 2015 года. С тех пор принципиально ничего не изменилось, но я устала печатать. Поэтому биографию после 2015 я добавлю позже.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Гений, которого мы никогда не понимали ... Человек, которого мы никогда не знали ... Правда, которую мы никогда не слышали ... Музыка, которую мы никогда не забывали ... Показательный портрет легенды, описанный близким и доверенным другом. Резонируя с непосредственным присутствием и с собственными словами Хендрикса, эта книга - это яркая история молодого темнокожего мужчины, который преодолел свое бедное происхождение и расовую сегрегацию шестидесятых и превратил себя во что-то редкое и особенное. Шэрон Лоуренс была высоко ценимым другом в течение последних трех лет жизни Хендрикса - человеком, которому он достаточно доверял, чтобы быть открытым.