Огненная дорога - [59]

— По твоим словам.

— Это правда. И я умная только благодаря ему.

— Тем не менее я не оставлю тебя одну до его прихода.

— Как пожелаешь, — ответила она.

Наконец солнце скрылось за самым высоким зданием на улице.

— Мне нужно идти к Марселю, — сказал в конце концов Гильом.

— Так иди, — ответила Кэт. — И спасибо за то, что проводил меня. И за хорошую компанию.

Она снова протянула руку за деньгами. Он не знал, что делать, — темнота сгущается, Кэт не устроена на ночлег, а ведь она молодая женщина, совсем одна…

…и пока он вовсе не жаждал расставаться с ней.

— Мне претит оставлять тебя здесь, — сказал он. — Это как-то недостойно, учитывая, что я обещал позаботиться о тебе. Пошли со мной в дом прево. Он даст нам приют на ночь, а утром вернемся сюда. Скоро станет слишком темно, чтобы разглядеть твоего отца, даже если он появится. И, уверен, он не хотел бы, чтобы ты оставалась здесь одна.

Сквозь решительное выражение ее лица проглядывала тревога, как и он, девушка не была уверена, что делать дальше.

— Пожалуйста, — добавил Гильом.

— Ладно, — в конце концов согласилась она, — но смотри, ты пообещал мне вернуться сюда утром.

Облегчение охватило Каля, но он постарался, чтобы Кэт этого не заметила.

— Я тебя не подведу, — торжественно заявил он, взял ее за руку и повел в сторону реки.

— Ах, доктор Санчес, — воскликнул де Шальяк, когда его умытый, переодетый в чистое, но прихрамывающий пленник вошел в освещенный свечами обеденный зал, — присаживайтесь. — Он сделал жест в сторону кресла напротив. — Вашей ноге нужен покой.

Охранники остались за дверью. Алехандро проковылял к креслу.

— Вы уже выяснили, что у вас с ногой? — спросил француз.

— Не думаю, что кость сломана, — ответил его «гость». — Через несколько дней все будет нормально.

— Прекрасно, прекрасно! Но, конечно, я хотел бы сам осмотреть вас. Пока вы предоставлены моим заботам. Не хочу, чтобы вы хоть сколько-нибудь пострадали. Сделаем это после обеда.

— Как вам будет угодно, де Шальяк, но уверяю вас, кость цела.

— По моим наблюдениям, у евреев вообще хрупкие кости, должен сказать. Еще в Монпелье я пришел к заключению, что переломы — дело для них обычное, в особенности у стариков.

— Нас не так легко сломить, как вам, возможно, кажется.

— Ах, я прекрасно помню, что вы всегда были сильны духом, и мне это нравится. Особенно приятно находиться в вашей компании, когда вы встревожены. — По взмаху руки де Шальяка в комнате возник слуга с бутылкой и наполнил бокалы темным, ароматным вином. Де Шальяк в знак приветствия поднял свой бокал и широко улыбнулся. — Я предлагаю тост за предстоящие нам искрометные беседы. И за возвращение блудного сына.

— Я слышал эту притчу о вашем Христе, но никогда не понимал ее.

— Ну да! Как не поняли, что означает «маранафа».

Алехандро заерзал в кресле, оказавшемся гораздо менее удобным, чем оно выглядело.

«Он играет со мной, — подумал он, — и ему это нравится».

— Я вам объясню, — продолжал де Шальяк. — Сын получает свою долю отцовского богатства, уходит в дальние края и там проматывает его. Он становится нищим, но отец радостно встречает его, когда тот возвращается, не попрекая беспутным поведением.

Чувствуя все большую неловкость, Алехандро ответил:

— Способность прощать, бесспорно, качество хорошее, в особенности когда речь идет об отце и сыне. Однако я не промотал богатство отца, и у меня нет сыновей, поэтому в чем смысл этой притчи применительно ко мне, я по-прежнему не понимаю.

Пристально вглядываясь в его лицо, де Шальяк сказал:

— К нам из Англии дошли слухи, что есть некая особа, которую можно назвать вашей дочерью.

Алехандро пронзило холодное копье страха.

Заметив это, де Шальяк улыбнулся, почти злорадно.

— Впрочем, эта притча не о сыновьях или дочерях, а, скорее, о даре, который не был использован с умом. Видите ли, в Авиньоне вы получили дар, от меня самого, от его святейшества Папы — и промотали этот дар.

Он поставил бокал и кивнул слуге, который тут же принес тарелку с едой и водрузил ее на стол между собеседниками.

Де Шальяк понюхал исходящий от кушанья пар.

— Прекрасно. — Наслаждаясь ароматом грибов и специй, он на мгновение прикрыл глаза. — Однако давайте временно отложим этот разговор. Он слишком волнующий, а это вредит пищеварению. В наши дни такие деликатесы — большая редкость, поверьте мне. — Он взял нож, отрезал кусок мяса и положил его в рот. — Пожалуйста, ешьте. Хотя вы выглядите в общем неплохо, но прибавить жирку вам не помешает.

Алехандро в молчании принялся за мясо, подозрительно следя взглядом за хозяином и думая: «Такое впечатление, будто он планировал мое возвращение».

— Теперь вы должны рассказать мне о своих странствиях, лекарь. После вашего бегства из Кентербери мы о вас почти ничего не слышали.

«Мы?» Кто, собственно говоря, эти «мы»? Наполовину бессознательно Алехандро крепче стиснул нож, так что вены на руке набухли. Мелькнула мысль вскочить и вонзить лезвие в горло этого опасного, высокомерного человека, захватившего его в плен.

Опасаясь насторожить хозяина, Алехандро положил нож на стол, но руку все время держал рядом. Что, если все же… Это можно сделать в мгновение ока, однако охранники тут же набросятся на него, и что он выиграет?