Огненная дорога - [125]

— Он больше не в Англии. И никто там даже не знает о его существовании. По крайней мере, насколько мне известно.

— У них не было такой возможности.

Джейни в смятении смотрела на Брюса.

— Если бы он вернулся в Англию и кто-то узнал о нем, — продолжал тот, — он, скорее всего, стал бы памятником литературы. Как минимум памятником литературы искусства исцеления.

Она в смущении отвела взгляд, пытаясь сообразить, правильно ли поняла его намек. Такое впечатление, будто он постоянно хочет, чтобы она избавилась от дневника. Интересно почему?

— По-твоему, мне следовало оставить его там? — спросила она.

— Не знаю, что и сказать. Иногда у меня возникают сомнения насчет того, нужно ли, чтобы он вообще находился у тебя… Думаю, именно это меня и беспокоит. Потому что эта вещь — источник неприятностей.

— В каком смысле?

— Это проблема, и я сам до конца не разобрался в ней. Но у меня нет уверенности, что тебе следовало отдавать его в книгохранилище.

— Он же на иврите. Думаю, там ему самое место. Это для него как родной дом, Брюс.

— Часть его на иврите, но гораздо больше записей на английском и французском. И описанные методы взяты главным образом из английской народной медицины.

— Некоторые методы взяты из английской народной медицины, но большая часть записей сделана Алехандро, а он, как известно, был испанским евреем. Многому из того, о чем там рассказано, он научился у этого француза, де Шальяка.

— Однако по времени дневник дольше всего находился в Англии. Поэтому мне кажется, что он по праву принадлежит ей.

— Нет, ты ошибаешься. Он не принадлежит ни Англии, ни Франции. И он не источник неприятностей, как ты выразился. Я провела множество приятных часов, читая его. И Кэролайн тоже.

— Я могу вспомнить несколько очень даже неприятных часов, проведенных рядом с этим дневником.

— Они могли бы оказаться гораздо более неприятными, если бы его у нас не было.

Они медленно двинулись в сторону другого экспоната. Их резкое расхождение во мнениях потрясло Джейни. Ей отчаянно хотелось покончить с этой проблемой, нейтрализовать негативное влияние неодушевленного предмета на их взаимоотношения, которые внезапно начали казаться более хрупкими, чем ей запомнилось с прошлой встречи. Она спрашивала себя, в чем тут дело. В напряжении, вызванном долгой разлукой? Может, Брюс уцепился за дневник как за предлог, позволяющий ему излить это напряжение?

— Послушай, — сказала она более решительно, чем чувствовала, — теперь дневник у меня. Я рисковала, забирая его оттуда, где он хранился много лет, и могу делать с ним что хочу. А хочу я, чтобы он находился в хранилище.

— Что ж, — ответил Брюс после напряженной паузы, — в конце концов, это твое дело.

Джейни была потрясена тем, до какой степени они не понимают друг друга, и это в тот момент, когда должны были бы радоваться, что оказались вместе. Ее охватило сильнейшее желание исправить ситуацию.

— Давай не будем позволять этому отравлять нам нашу встречу, — мягко сказала она. — Если нам так уж необходимо спорить, можно найти тысячу других тем — что-то такое, в чем один из нас может даже победить. И конечно, мы будем спорить, но… в другой раз. Я даже надеюсь, что будем. Это такое удовольствие — спорить, не задевая друг друга. Но конкретно сейчас времени у нас немного. Давай просто отдыхать и радоваться тому, что мы вместе. Идет?

— Ладно, — ответил Брюс после очередной долгой паузы. — Ты права.

— Мои самые любимые слова, которые можно услышать от мужчины. — Джейни улыбнулась. — Ты позволишь туповатой женщине средних лет угостить тебя обедом? Пожалуйста, скажи «да». Я жутко проголодалась после всех этих прогулок.

Выражение его лица смягчилось.

— Я тоже. Пошли.

Запах чувствовался на расстоянии нескольких кварталов — пугающий, тошнотворный запах влаги, горелого дерева и химикалий, которые используют пожарные. Майкл Розов стоял перед развалинами дома, грустно качая головой; рядом с ним заливалась слезами Кэролайн. Майкл находился в участке, когда кто-то из соседей вызвал пожарников. Они тут же выехали, однако ко времени их прибытия спасать было уже нечего. От дома, где Джейни когда-то жила вместе с мужем и дочерью, осталась лишь груда мокрых кирпичей, над которыми поднимался горячий пар. Чудесным образом уцелевшие куски обоев с цветочным узором из гостиной были единственным красочным пятном на фоне почерневшего месива.

Кэролайн, рыдая, уткнулась мужу в плечо, и Майкл похлопал ее по спине.

— Когда она собиралась вернуться?

— Она не знала точно. Может, через несколько дней.

— Думаю, нужно ей позвонить.

— Зачем? — спросила Кэролайн, вытирая слезы. — Дом не поднимется из руин, даже если она вернется прямо сейчас.

— Она наверняка хотела бы знать. — Он тяжело вздохнул и вытащил из кармана телефон. — По-моему, это должен сделать Том.

Том стоял за пределами иммиграционной зоны международного аэропорта в Логане и пытался затолкать подальше воспоминания о том, что испытал в прошлый раз, когда приехал сюда, чтобы выручить Джейни. Сегодня, по крайней мере, его не ждет аналогичный сногсшибательный удар. Он встречал ее после возвращения из Лондона с букетом цветов, но, прочтя сообщение, переданное с другим пассажиром, положил цветы на ближайшее кресло и просто оставил их там. Сегодня он пришел с пустыми руками. Дарить цветы казалось неуместным — когда такое случилось. Да, с пустыми руками; стыд какой. Но, по крайней мере, того же нельзя было сказать о его сердце.