Огнем и мечом. Россия между «польским орлом» и «шведским львом». 1512-1634 гг. - [6]

Так летом 1517 года, заметив, что чаша весов начала клониться на сторону Василия III, Мухаммад-Гирей отправил под Тулу 20-тысячную армию. Однако отвечавшие за этот участок «засечной черты» воеводы Василий Семенович Одоевский и Иван Михайлович Воротынский успели хорошо подготовиться к обороне. Их пешие рати встретили татар пищальным и орудийным огнем в засеках, измотали боями… А затем русская конница догнала в степи отступающих ордынцев. Обратно в Крым возвратились немногие.

В сентябре 1517 года Сигизмунд, предварительно уладив отношения с императором Максимилианом, отправил в Москву послов с мирными предложениями. Одновременно с этим армия гетмана Острожского двинулась к псковскому пригороду Опочке. Похоже, король решил навязать «московитам» мир с позиции силы. Этой цели должна была послужить очередная, после Орши, блестящая победа. Однако предпринятый 6 октября штурм провалился. Литовские войска понесли большие потерями. Острожский не стал упорствовать. Оставив часть сил у Опочки, он распустил отряды для нападения на Воронач, Вилье и Красный. Очевидно, это был не самый удачный ход… Вскоре прибывшие к Опочке московские полки разбили литовцев по частям. А чуть позже воевода Иван Ляцкий наголову разгромил отряд, присланный Сигизмундом на помощь Острожскому, и захватил при этом все пушки и пищали.

24 октября в Москве получили известие об этой победе, а уже 29-го числа Василий III в присутствии имперского представителя Сигизмунда Герберштейна принимал во дворце литовских послов Щита и Богуша. Ход этих переговоров стоит расписать подробно, так как в них отразились все те внутренние и внешние факторы, благодаря которым война эта, то разгораясь жарким пламенем, то чуть пригасая, длилась более столетия…

Московские бояре потребовали от Литвы возвращения всех русских земель: Киева, Полоцка, Витебска и других. С их точки зрения, эти территории, исконно входившие в состав Древнерусского государства, по праву принадлежали «государю всея Руси», титул которого принял еще Иван III. Такая позиция «московитов», впервые открыто прозвучавшая на этих переговорах с Литвой, будет воспроизводиться затем многократно. Как писал по этому поводу С.М.Соловьев, «…в Москве считали необходимым всякий раз наперед предъявлять права великого князя или царя, потомка св. Владимира, на все русские земли, принадлежавшие последнему, опасаясь умолчанием об этих правах дать повод думать, что московский государь позабыл о них, отказывается от них»^{4}.

Однако права Сигизмунда I, признанного Европой «короля польского, великого князя Литовского и Русского», на эти земли были с точки зрения феодального общества ничуть не меньшими. На что не замедлили указать московским боярам королевские послы. И тут же потребовали от Василия III возвратить Смоленск. Герберштейн поддержал литовцев, сославшись на то, что его государь в схожей ситуации отдал венецианцам Верону. Ответ Василия III был категоричен: «Говорил ты, что брат наш Максимилиан Верону город венецианцам отдал: брат наш сам знает, каким обычаем он венецианцам Верону отдал, а мы того в обычае не имеем и вперед иметь не хотим, чтобы нам свои отчины отдавать»^{5}. Таким образом, миссия Герберштейна закончилась безрезультатно. Но она тоже была типичной для всего дальнейшего хода войны: европейские союзники Москвы, как правило, не считали необходимым держать слово, данное «проклятым схизматикам», и легко шли на сепаратные соглашения с общим польско-литовским врагом.

Итак, империя вышла из войны. Тевтонский орден, как показали новые переговоры с его представителями в марте 1518 года, к новой кампании оказался не готов. Однако, получив от Москвы субсидию для найма лишней тысячи солдат, великий магистр Альбрехт летом все-таки начал боевые действия. Тем не менее Василию III пришлось полагаться в основном на собственные силы. Князья Василий и Иван Шуйские с псковскими и новгородскими полками выступили в поход к Полоцку. Подойдя к городу, войска поставили туры и принялись обстреливать стены из пушек. Вскоре к ним присоединился московский отряд под командованием Михаила Кислицы. Однако гарнизон Полоцка отбил русские атаки. Подошедшие к нему на помощь литовские отряды активно препятствовали фуражировке. В русском лагере начался голод. Шуйскому пришлось снять осаду.

Ситуация улучшилась лишь в 1519 году. Весной крымское посольство привезло Василию III долгожданную грамоту Мухаммад-Гирея о союзе против Сигизмунда I и «Ахматовых детей». Даже слабый намек на возрождение в нижнем Поволжье Большой Орды оказался для Крыма серьезным фактором беспокойства. И хан сразу же вспомнил, что в борьбе с этим врагом ему способна помочь только Москва. Лето 1519 года стало для короля Сигизмунда сплошным кошмаром. 40-тысячная крымская орда Богатыр-Салтана напала на Волынь, опустошила Люблянский и Львовский районы. 2 августа под Соколом, у реки Буг, татары наголову разбили 20-тысячное польское войско.

Одновременно с этим в литовские земли вторглись русские отряды. Князь Михаил Кислица с новгородцами и псковичами совершил рейд от Смоленска к Молодечно, отряды князей Василия Шуйского, Михаила Горбатого и Семена Курбского ходили к Орше, Могилеву и Минску. Другие московские воеводы — к Вильно, Витебску и Полоцку. Взяв большой полон, русские в сентябре вернулись в Вязьму. Ободренный успехами Москвы и Крыма, в ноябре 1519 года в войну с Польшей вступил Тевтонский орден.