Человек, размышляющий о деятельности польского националистического подполья и вооруженных формирований в Белоруссии (они традиционно и не всегда правильно именуются Армией Крайовой), неизбежно сталкивается с рядом вопросов, на которые существует однозначный ответ — «да».
Сражалась ли АК с немцами? — Да.
Сражалась ли АК с советскими войсками? — Да.
Виновата ли АК в гибели тысяч мирных граждан Белоруссии? — Да.
Столь однозначный ответ, казалось бы, не совместимый с содержанием вопросов, говорит о том, насколько сложны, противоречивы и кровавы были стоящие за ними события.
Деятельность Армии Крайовой в Западной Украине и Западной Белоруссии была, по сути, борьбой довоенной Польши за земли, которые в течение восемнадцати лет находились в составе польского государства. В 1918, 1919, 1920, 1921 годах польское правительство, ориентированное на максимальные территориальные приобретения на востоке, отказалось от изначально мирного и цивилизованного пути решения советско-польского пограничного спора. А ведь еще 24 марта 1919 г. НКИД РСФСР обратился с письмом к польскому народу и правительству, в котором выражалось согласие на проведение плебисцита в Литве и Белоруссии при условии вывода с их территории иностранных войск. Кстати, именно таким образом были определены западные границы Польши. Но на «кресах всходних» о плебисците вспомнили лишь в 1944 г.
Никто никогда не спрашивал жителей Западной Украины и Западной Белоруссии о том, в каком государстве они хотят жить. Край этот долгие годы оставался источником потенциального конфликта. Взрывоопасная обстановка сохранялась бы здесь даже если бы не разразилась вторая мировая война. Взрыв мог грянуть и десять и двадцать лет спустя при первых же признаках глобальной нестабильности как в Польше, так и в Европе в целом. Нынешнее поколение является очевидцем сегодняшней аналогичной ситуации, когда в некоторых регионах мира рушатся границы, которые, как казалось, были установлены на века, как реками льется кровь невинных людей.
Точно так же, как Версальский мир 1919 г. во многом обусловил трагедию немцев и многих других народов Европы, Рижский трактат 1921 г. предопределил драматическую судьбу не только белорусского и украинского населения края, но и поляков. Последним слишком тяжело было отказаться от глобалистского мышления, которое побуждало польское правительство вынашивать планы войны против СССР, участвовать в разделе Чехословакии, акции не менее безнравственной, чем сталинско-гитлеровский дележ Центральной Европы.
Отвлекаясь от сущности режимов в довоенной Польше и СССР, которые были естественным детищем своего времени, необходимо отметить неизбежность конфликта между ними. И конфликт этот реализовался в определенной форме в определенное время. Именно так и следует рассматривать произошедшее — как реализовавшуюся неизбежность. Когда же приходит осознание этого, то отходят на второй план вопросы о том, кто виноват, кто был более жесток, кто первый начал, чья историческая справедливость справедливее и т. д.
В разгоревшейся борьбе каждая сторона использовала любые доступные ей средства. Польское правительство объективно не могло смириться с потерей «кресов всходних». Но в сложившейся обстановке его политика была в принципе ущербной и нереалистичной.
Претензии «лондонской» Польши были несоразмерны с ее политическими, экономическими и военными возможностями, со степенью ее реального влияния в Западной Украине и Западной Белоруссии. Это стало, на наш взгляд, решающим, хотя отнюдь не единственным фактором, предопределившим исключительно острые и кровавые формы противостояния в регионе, где более десяти лет не прекращалась воина.
