Оглашенные - [23]

Говорят, что Путин уже предоставил американцам «воздушный коридор» для пролета самолетов в Среднюю Азию. Говорят, что в Средней Азии теперь будут американские базы…

Одним словом, предложение Нефедова необычайно заманчиво и от этого подозрительно. Поэтому решили так: я беру с собой Партайгеноссе, а Михаил приглашает одного своего знакомого, очень неплохо разбирающегося в политических технологиях, хорошего, умного человека.

Единодушный разнобой

Встречу нам назначили в маленькой двухкомнатной квартирке Нефедова. Я прихватил с собой Партайгеноссе, который, конечно же, был в восторге от того, что наконец-то нашлись люди любящие Россию.

Михаил привел своего знакомого интеллектуала. Звали его Сергеем. Сергей был низкорослым, коренастым и лобастым молодым человеком где-то наших лет. У него было широкое лицо с глубоко посаженными глазами. И оценивающий, исподлобья, взгляд. Взгляд такой хмурый немного и деловой. То есть, видно сразу – интеллектуал.

Пока шли от остановки на квартиру Нефедова, Сергей все расспрашивал Михаила о подробностях нашего разговора с Нефедовым. Потом разговор перетек в геополитические реалии.

Сергей вдруг начал рассказывать о каких-то новых секретных разработках российских танков. Причем говорил он так уверенно, с таким знанием дела, словно лично присутствовал при этих разработках. Но тут у него нашелся достойный собеседник в лице Максима Партайгеноссе.

На квартире Нефедова нас ожидал сам Николай Константинович, Санчо Панса, какая-то маленькая, черная и вертлявая женщина лет сорока и пожилой мужчина, похожий на нищего адмирала в отставке. Собственно, нам его так и представили – наш гофмаршал Станислав Анатольевич, просим любить и жаловать.

Женщину же звали Лера Матвеевна. Она представляла общество «Пушкинистов». Еще была предпринимателем, то есть, чем-то там торговала на рынке.

Пожалуй, интереснее всех выглядел гофмаршал. У него была окладистая «боцманская» борода и огромная суковатая палка в руках (при ходьбе Станислав Анатольевич прихрамывал на левую ногу).

Гофмаршал рассказал нам, что он бывший диссидент. Сидел при советской власти. Но при этом тут же сделал поправку. Стукнув своей палкой об пол, и выкинув вперед указательный палец, он сказал:

– Правильно сделали, что посадили меня. Дурак я был. А говорили мне товарищи: Стасик, ну, куда ты лезешь. Зачем тебе оно надо. Неужели ты думаешь, что без советской власти жизнь станет лучше? А я, дурак – долой тоталитарный режим, да здравствуют права человека! Ну вот, ныне они и здравствуют, чтоб их, – и гофмаршал еще раз, в сердцах, стукнул палкой об пол.

Приступили к официальной части. Нефедов изложил присутствующим то, что говорил нам возле памятника Пушкину.

– Кто за то, чтобы обратится за помощью к России? – спросил всех присутствующих полковник в отставке.

Естественно, все были «за».

– Единодушно, – сказал довольный Нефедов. И тут же предложил писать официальный устав, для украинских властей, для регистрации партии. И неофициальную программу партии, для своих. И опять все были «за», как на комсомольском собрании. И опять Нефедов довольно подытожил: единодушно.

А вот дальше пошел разнобой. По поводу программы, что положить в ее основание. Выяснилась одна не совсем приятная, но ожидаемая вещь: и гофмаршал и Лера Матвеевна и Санчо Панса были против того, чтобы положить в основание программы постулат: единство русских возможно лишь на фундаменте Православия.

Постулат предложил Михаил. Что тут началось – гофмаршал стучал своей палкой об пол, Лера Матвеевна едва не визжала от возмущения, ее перекрывал грохочущий бас Санчо Пансы.

При этом все они были как бы не против Церкви, как таковой.

Но зачем тащить Церковь в политику! Зачем?!

Дальше шел разнобой предложений: Лера Матвеевна предлагала сосредоточиться на защите русского языка, Санчо Панса собирался на манер большевиков создавать какие-то тайные конспиративные «пятерочки» в каждом городе, в каждом районе.

Гофмаршал кричал, что Церковь заражена жидовским духом, что это вообще жиды все христианство придумали, поэтому надо изучать программу генерала Петрова. Так, как она изложена у него в «Богодержавии». И эту программу распространять среди населения. Чтобы все знали о жидовском заговоре, все!..

– Русский язык! – Вопила Лера Матвеевна.

– Конспиративные пятерочки! – Грохотал Санчо Панса.

– Программа генерала Петрова! – Ревел гофмаршал и стучал своей палкой…

Поднялся невообразимый шум и гам. Наконец, Нефедов не выдержал и, простучав ручкой об стол, рявкнул, как на плацу перед полком:

– Тихо!

И вмиг все стихло.

– Ничего не вижу плохого в православии, – устало сказал Нефедов. – В церкви я мало что понимаю, но раз православие сформировало государственность, в этом что-то есть. – Нефедов чуть помолчал и добавил, с укоризной посмотрев на Санчо Пансу так, что прапорщик втянул голову в плечи. – Когда год назад я свою маму хоронил, ее, кстати, православный поп отпевал. Мне очень понравилось. Был в этом какой-то особый смысл.

– Да мы ж ничего, не против, – виновато сказал Санчо Панса, – просто непривычно как-то: церковь и политика. Какой-то папизм.