Официантка - [23]

У них с Мариной были только друзья, которые остались в родном городке в Ивановской области. Друзья, подруги, собака Шива — большая и пушистая, мама, папа, бабушка и дед — все остались там, в том маленьком, но невероятно большом для Марины и Карины мире, где прошло их детство.

Все они, да ещё коллекция оленей: пластмассовых, плюшевых, глиняных, стеклянных, деревянных, самодельных — это все, что было родного и любимого у Карины.

Она вылезла из своего гнезда, встала с кровати и подошла к шкафу. Там, за стеклом, стояли её олени. Карина привезла с собой всю свою небольшую коллекцию, только одного, большого, набитого мягкими опилками оленя с янтарными глазами, которым играла ещё их маленькая мама, она оставила дома.

— Олешка мой… — прошептала Карина, взяв в руки небольшого, кривобокого то ли оленя, то ли гремлина, которого, таясь в ванной, связала ей когда-то Марина и подарила в пятом классе. Это была вторая вещь, связанная Мариной. Первой, тренировочной, был длинный тощий шарфик для куклы, который вскоре подобрала и разжевала собака, вернее, тогда ещё не собака, а маленький наглый щенок. Дальше у Марины с вязанием дело не пошло — ей казалось это занятие нудным и однообразным, а к тому же практически безрезультатным. И только этот самовязный олень, потому что он сразу понравился Карине, и радовал Марину.

Прижав к глазам Марининого оленя, вспомнив о собаке, Карина вдруг заплакала. Заплакала горько, совсем по-детски, и слезы впитывались в потрепанную спинку вязаной игрушки. Всхлипнув, Карина сняла с полки ещё одну свою игрушку — легкого, на тонких ножках, олененка из тисового дерева.

Как только они с сестрой приехали в Москву, Карина увидела его в витрине магазинчика в длинном переходе метро и тут же поняла, что должна купить немедленно. Он был стройный, летящий, словно воплощение мечты, а ведь именно с Москвой связывали сестры свое будущее счастье.

Текстильная фабрика, на которой работала их мама, выписала Марине и Карине направление, чтобы те смогли поступить в институт легкой промышленности. Тетя Вероника с радостью согласилась принять их у себя, пока они, после поступления в институт, не переедут жить в общежитие (Карина очень хотела в общежитие). Все, казалось бы, должно быть замечательно, однако девочки, которые в школе учились очень хорошо и даже чуть не дотянули до серебряных медалей, на экзаменах вдруг нахватали троек, а на последнем — математике, Марине вообще поставили двойку.

— Не волнуйся, Карина, — забирая документы, утешала сестра, — если нам этот институт будет нужен, мы в него с другого входа зайдем.

— То есть? — не поняла Карина.

— То есть найдем способ и проберемся. Если, конечно, нам этого очень захочется.

Теперь путь их лежал в сторону поисков заработка. И только самый ленивый не смог бы найти себе работу в Москве летом.

Сестры взялись продавать хот-доги на ВВЦ. Рабочий день их начинался в восемь утра и заканчивался к восьми вечера. Их демократичные начальники два молодых парня — сами катали им тележку, ставили зонтик, подвозили свежую зелень, булочки и сосиски, когда нужно, доливали воды в баллоны с концентрированными кока-колой, фантой и спрайтом.

Вот именно это поразило тогда Карину необычайно. И ей казалось, что теперь на всю жизнь она расхочет пить эти напитки. Поскольку шлангами ребята пользовались теми, какие у них были, а были только короткие, тянуть их от тележки к питьевой воде было просто невозможно. И, не особо утруждаясь, ребята-начальники лихо закидывали шланг на клумбу, прикручивали к носику крана, из которого шла вода для полива травы, и накачивали этой воды в свои баллоны. А к клумбе, в свою очередь, вода шла непосредственно из-под чугунного канализационного люка, что находился у самого фонтана.

— Это получается, мы продаем людям воду из фонтана? — пытались возмущаться крайне удивленные сестры.

— Что делать, где мы вам другую воду найдем? — резонно замечал один из начальников. — Не хотите, сами не пейте. Мы вот особо не пьем. Главное торгуйте.

— К тому же кто знает, что там на заводах в бутылки за воду такую разливают, может, она ничуть не лучше нашей, из фонтана, а пьют ведь все, и ничего.

— Так ведь на заводах стандартизация, контроль… — Марина тогда ещё пыталась что-то доказать.

— Да, контроль, санитарно-эпидемиологический, — не отставала от неё Карина.

Но веселые начальники только отмахивались и просили лишь громко не распространяться про воду. Сестры молчали. Однако уличная торговля преподносила им новые сюрпризы, заставляя смотреть на жизнь жестче и суровее. И сосиски для хот-догов попадались порой просроченные или зажаренные ещё вчера. И девочки продавали их, обильно поливая кетчупом, горчицей или майонезом. Бывало, что булочки подмокали на складе и покрывались голубоватой плесенью. И ничего, плесень срезали, обрезанные бока заливали опять теми же майонезом и горчицей, заворачивали в пару-тройку салфеток — и пожалуйста: «Покупайте свежий горячий хот-дог!»

За первый же месяц своей работы, а получали Марина с Кариной сдельно от суммы, на которую за день им удастся продать воды и хот-догов, заработали девочки столько денег, сколько их мама, папа, дедушка и бабушка вместе за полгода. Они научились покупать и ставить на продажу свои сосиски и булочки, делая это незаметно для начальников, приносить с оптового рынка пиво и воду в полулитровых железных банках, приторговывать и ими.