Официантка - [86]

Он медленно вернулся обратно, неся в руках две кружки, поставил их на стол, извинился и пошел в туалет. Он не мог не заметить, что другие парни обращают внимание на Дженнифер, и это заставило его загордиться.

— Мне кажется, тебе понравится платье, — сказала Гарриет Дэну.

— Хорошо, — глядя на стакан виски, отозвался он.

— Наступают пугающие времена, — пробормотала его мать, — наступают пугающие времена.

— Почему ты так говоришь? — спросил Дэн, поднимая голову.

— Я просто вспоминаю, как я себя чувствовала, когда выходила замуж за твоего отца, — улыбнулась Гарриет.

— Ты боялась?

— Конечно! Брак — это нечто пугающее.

Дэн не мог поверить своим ушам. Странное — да, эмоциональное — да. Но пугающее?

— Вы такие смешные, когда молодые, — снова улыбнулась его мать, — вам всегда кажется, что у нас не бывает таких чувств, как у вас. Но ты больше похож на меня, чем кто-либо из всех, кого я знаю.

— Я думал, что похож на отца, — удивленно сказал Дэн.

— На отца? — фыркнула Гарриет. — Ты на него совсем не похож. Ты весь в меня.

Дэн поразмыслил над ее словами, невидящим взглядом глядя в окно.

— Поэтому, — тихо продолжила его мать, — я думала, что ты никогда не женишься.

— Правда?

— Да. Ты — мужская версия меня, и если бы это мне пришлось просить чьей-то руки, я бы никогда этого не сделала.

— Bay.

— Но мы гордимся тобой.

— Я знаю.

— Джеральдина очень особенная.

— Да.

— А бояться — это всего лишь составная часть женитьбы.

— А как ты… Как ты перенесла это?

— Надо просто верить в судьбу, — не колеблясь, ответила Гарриет. — Это должно было случиться. Если бы не должно было, то и не случилось бы.

— Но я не верю в судьбу.

— Ну, значит, надо.

— Тоже правильно.

— Просто скажи себе: это должно произойти. Если бы не должно было, то и не случилось бы. Повторяй это каждый раз, когда засомневаешься.

Дэн подумал о том, что неплохо было бы знать об этом до свадьбы Сэнди. Он вспомнил, как стоял в баре после поцелуя с Кэти. Он волновался, готовясь идти обратно, открыть ей свое сердце так же, как это сделала она, и порвать с Джеральдиной навсегда. Он убедился, что поцелуй с Кэти был не таким чудесным, как он его помнил. Поцелуй был намного лучше. А потом, когда он обнаружил, что она ушла, он помчался в свою комнату, надеясь найти ее там, но Кэти не было. А когда он уже думал бежать обратно, чтобы разыскать ее, он услышал голоса в ее комнате. Она собиралась идти спать с Хью? После этого поцелуя? Она расскажет Хью? Она будет спать с ним?

Когда голоса затихли, он начал тихонько и с перерывами стучать в дверь, надеясь, что Кэти услышит, но это оказалось бесполезно. Полчаса спустя, совсем впав в отчаяние, он вернулся к себе и упал на кровать, все еще переживая их поцелуй. Он спал, наверное, около часа. Проснувшись, он даже не подумал бриться, а просто сходил в душ и оделся. И, прежде чем идти вниз, снова постучал в дверь номера Хью и Кэти. Ответа не было. Он прислонился лбом к двери. Она в постели с Хью? Он этого не переживет. Она снова сделала это с ним.

В отчаянии он решил немного прогуляться, потому что сидеть в своей комнате он больше не мог, да и от их номера ему хотелось быть подальше. Он спустился вниз и с удивлением увидел Кэти, сидящую в одиночестве в столовой и просматривающую меню. Несколько секунд он смотрел на нее, прежде чем набрался храбрости подойти. После завтрака он позвонил Джеральдине. Она была счастлива слышать его, и он почувствовал себя спокойнее и совершенно забыл о чувстве вины из-за поцелуя с Кэти.

Его мать отрезала ему еще кусок шоколадного пудинга. Если она права: что-то, чему суждено быть, сбудется, — это меняет ситуацию. Одно недоразумение можно списать на неудачу. Но два? Если ему суждено быть с Кэти, то такие ужасные вещи не случались бы. Им просто не суждено быть вместе.

Жуя пудинг, он думал о том первом ужасном свидании, которое Кэти называла «приступом паники». А правда ли это был приступ? Он не знал, верить ее словам или нет. Когда она бросила его в ресторане, он никогда еще не был так одинок в своей жизни. Как беспризорник. Как сирота. Это был худший разрыв отношений, о котором он когда-либо слышал. Поэтому когда Джеральдина позвонила ему на следующее утро, он почти упал в ее объятия. Им понадобился всего лишь месяц, чтобы войти в прежний ритм, и он почти не заметил, как это случилось. Он никогда не хотел бы еще раз пережить такую ночь. Но, благодаря все той же Кэти Симмондс, он снова пережил катастрофу. Лучше держаться подальше от таких девушек. Джеральдина подходит ему. Она должна.

Да, он был похож на мать. Он представил себе, какой она была — стеснительная семнадцатилетняя девушка из деревни, выходящая замуж за человека на пятнадцать лет старше нее и уже сделавшего себе имя. Но она это сделала.

— Мама, — осторожно спросил он, — а ты когда-нибудь сожалела о своем выборе?

— Конечно нет, дорогой. Я просто была молодой и глупой, — она хихикнула и прошептала: — Я очень боялась первой брачной ночи.

Написание книги, как показалось Кэти, было похоже на занятие любовью. Нужно было просто расслабиться и дать этому случиться. Бедный Джон, может, поэтому ему так тяжело. Она вздохнула. Наверное, он плохой любовник. Может, даже стоит ему об этом сказать, конечно, осторожно и ненавязчиво. Просто сказать ему, что есть люди, которые рождены, чтобы писать, а есть и такие, что нет. Это как некоторым дано взобраться на Эверест, а некоторые никогда не смогут. Может, у них нет мотивации. Или предназначения. Или они не любят холод. Это неважно. Писать — не значит просто писать. Это значит, что нужно владеть всеми факторами, ни один из которых нельзя упустить, иначе все развалится. Как карточный домик! Точно! Именно на это и похоже писательство. Нужна каждая карта, чтобы построить домик. И нижняя карта не менее важна, чем верхняя, возможно, она даже более важная. А если одна из карт неправильно положена, весь домик просто упадет. Если думать об этом, то понимаешь, как это трагично. «О бедный, бедный Джон», — подумала Кэти и снова положила пальцы на клавиатуру.