Офицеры - [72]

Добежавшие до вертолета механики с интересом осмотрели боевые пробоины в его бортах и лопастях винта. Они с энтузиазмом принялись заливать двигатель и топливные баки пеной из огнетушителей. Но их энтузиазм и приподнятое настроение улетучились, когда пилоты сказали о гибели Ставра.

Шуракена положили на кусок брезента. Трое механиков и Аспид-1 понесли его к ангарам. Аспид-2, хромая, пошел следом. И тут над их головами на предельно низкой высоте с ревом пронесся самолет. Все переглянулись: появление чужого самолета не предвещало ничего хорошего.

—Вот дьявол, кажется, это его мы видели в осином гнезде в джунглях? — сказал Аспид-2.

Через несколько минут со стороны города послышались приглушенные расстоянием тупые очереди зенитных пулеметов.

Шуракен пришел в себя в санчасти русской колонии. Вертолетчики привезли его, когда туда уже притащили жертв налета вождя Мабуто. Док Улдис занялся ожогами различной степени, переломами, пробитыми головами и огнестрельными ранениями, полуденными в результате панической стрельбы куда придется. Когда ему сообщили про Шуракена, он вышел из операционной и быстро осмотрел его. Состояние Шуракена не требовало немедленных действий, поэтому его, не раздевая, положили на диван в ординаторской.

Придя в сознание, Шуракен не понял, где находится, но это не имело для него никакого значения. Из любого места, где бы он ни находился, Шуракен должен был возвращаться в джунгли и искать Став-ра. Нерушимый закон бригад специального назначения — не бросать погибших друзей. Нарушение принципов чести и верности мужчина может не пережить: он может запить, свихнуться, даже застрелиться. И это справедливо. Но есть еще казенные, чисто юридические проблемы, хотя в первый момент о них думают меньше всего. Шуракен должен был выполнить свой последний долг — отвезти Ставра домой и похоронить рядом с родными. Никакие доводы рассудка не смогли бы остановить Шуракена в его горестном поиске.

Мускулы снова налились свинцовой тяжестью. Голова разламывалась от невыносимой боли, от каких-то воющих звуков и пронзительных криков. Шуракен осторожно опустил ноги на пол и сел. Он инстинктивно поднял руку и потрогал затылок. Волосы были мокрыми, рука, когда он на нее посмотрел, — в крови. Шуракен поднялся и пошел к двери. Обнаружилось, что координация движений у него, как у хронического алкоголика.

Шуракен открыл дверь и застыл на пороге, ошеломленный тем, что увидел. Небольшой холл и коридор санчасти были заполнены ранеными и обожженными людьми, которые сидели и лежали везде, так что ступить между ними было некуда. Шуракен понял, что стоны и пронзительные крики ему не мерещились, они доносились отсюда. В ноздри ему ударила тошнотворная едкая вонь паленого тряпья и, что еще хуже, горелого мяса.

Шуракен не знал о налете Мабуто, о пожаре в резиденции и плохо представлял, где находится, поэтому все, что он увидел, связалось в его сознании со взрывом базы «Стюарт». Шуракен ужаснулся. В бою он убивал хладнокровно и профессионально. Это была часть его специальности. Так же как и Ставр, он не стал бы унижать себя оправданиями просто потому, что невозможно объяснить естественную справедливость борьбы и коренное право мужчины брать в руки оружие и подвергать себя испытаниям, бросая вызов другим мужчинам, опасности и смерти. Это надо принимать или не принимать таким, как есть. Но получилось, что Шуракен взял на себя ответственность за очередной бессмысленный Апокалипсис, обрушил огненный ураган на людей, которые ничем ему не угрожали и не ждали от него плохого. И теперь он увидел последствия своих деяний.

«Будь все проклято!» — подумал Шуракен.

Но он не мог помочь этим людям, а раскаяние его было им ни к чему. Шуракен готов был принять смерть или любое другое наказание, которое назначат ему за эту кровь. Но прежде чем предстать перед судом и умереть, он должен был завершить свое дело. Пока еще у него есть друг. Его надо найти, вытащить из проклятых джунглей и отправить домой под трехцветным российским флагом, чтобы ни одна сволочь не могла упрекнуть их, что как мужчины и профессионалы они запятнали свою честь.

Шуракен двинулся к выходу, с трудом пробираясь среди раненых. Он выглядел не лучше многих из них. Его шатало, как пьяного, и тошнило, как казалось Шуракену, от запаха обожженной и корчащейся в муках плоти. Почти не соображая, куда идет, он выбрался в коридор. Все плыло перед глазами, стены качались. Навстречу, занимая почти всю ширину коридора, шли люди с носилками. Шуракен посторонился, пропуская их, и привалился к стене.

«Спокойно. Надо отдохнуть. Подожди, я сейчас… — мысленно попросил он Ставра, — сейчас я немного передохну и пойду к тебе».

…Он нашел Ставра. Когда Шуракен поднял его, голова Ставра тяжело легла ему на плечо. Шуракен прижал его к груди и заплакал.

Земля была гнилая и топкая, она не держала их двойную тяжесть. С каждым шагом Шуракен уходил в трясину чуть не по колено и с каждым шагом все трудней и трудней было вытаскивать ноги. Узкая черная змейка прыгнула с кочки и впилась в руку. Боясь уронить Ставра, Шуракен терпел боль и не сбрасывал проклятую тварь. А жало все глубже проникало в вену. Слезы горя и изнеможения жгли Шуракену глаза, грудь судорожно расширялась, но легким не хватало воздуха, предательская слабость наливала пудовой тяжестью мускулы, текла в руки и колени. Шуракен споткнулся, упал и, как тогда в вертолете, не смог удержать Ставра. Вязкая черная вода поглотила его, медленно сомкнулась над бледным неподвижным лицом. В смертельной тоске Шуракен огляделся и увидел тонкую березку, обреченно белеющую среди черно-зеленых елок. Он решил срубить ее, подцепить ею тело Ставра и вытащить его из болота. Шуракен вынул нож и пошел к березке. Но он услышал человеческие голоса, возбужденные и до того отвратительные, что при их звуке в нем всколыхнулась нечеловеческая ярость. Он понял, что они добрались до Ставра раньше его. Шуракен знал обычаи этой войны и представлял, что сотворят черные с телом Ставра, если найдут его.