Офицеры - [13]

— Папа… — Егор быстро подошел и положил руку на плечо отца.

При этом он опустился на корточки, потому что интуитивно почувствовал, как его крупное тело, полное силы, нависло, подавляя и высасывая остатки жизненной энергии старика. Он привык смотреть на отца снизу вверх даже тогда, когда перерос его на полголовы.

Осоргин отстраненно посмотрел на сына, еще находясь очень далеко в своих воспоминаниях. Постепенно его взгляд сосредоточился на лице сына, и Осоргин вернулся к реальности.

— Тебе плохо? — спросил Егор. — Вызвать «скорую»?

— Зачем? Я спал.

Егор с облегчением перевел дыхание.

— Слава богу. Ты здорово напугал меня. С тобой точно все в порядке? Точно? Тогда вот, познакомься, — мой напарник, Саша Гайдамак.

Осоргин посмотрел на напарника своего сына. Гайдамака он видел впервые, хотя слышал о нем от Егора. Парень понравился: красивое, открытое лицо, неожиданно тонкое и нервное. Осоргин представлял его грубее и примитивней — хорошая порода в деревнях повывелась.

Осоргин встал с кресла, и тотчас к нему вернулась гордая, властная стать.

Гайдамак вытянулся перед ним почти по стойке «смирно». Осоргин протянул руку.

— Алексей Федорович, знакомство с вами честь для меня. Егор очень много рассказывал о вас. Он…

— Отец, — перебил Егор, который при всей своей показной наглости был застенчив в проявлении подлинных чувств. — Мы отбываем в командировку.

Старший Осоргин насторожился.

— Куда?

— В Афган.

«Вот и началось», — подумал Осоргин, почувствовав, как сердце сжалось от тоски и тревоги.

Это была их первая командировка в зону реальных боевых действий. Парней отлично натаскали за три года обучения в Центре, но Командор знал, что по-настоящему только война покажет, удалось ли слепить из человека настоящего профессионала. Получив задание на ликвидацию банды, засевшей в труднодоступном горном ущелье, Командор решил, что пора испытать Осоргина и Гайдамака.

Настал момент, когда Командор должен был присвоить курсантам псевдонимы. Это событие в их профессиональной биографии имело особое значение, сравнимое, пожалуй, с посвящением в рыцарское сословие. Такова была скрытая суть, а внешне все выглядело просто и обыденно.

— Псевдоним штука непростая. Назовешь пса неудачно, и проку не будет, — говорил Командор, доставая из сейфа бумаги Осоргина и Гайдамака.

— Лестное сравнение, — усмехнулся Егор.

— Ну если нас приравняли к служебным псам, теперь уж не выгонят, — заметил Гайдамак.

Командор хмуро взглянул на них исподлобья.

— Выгонять вас теперь — себе дороже. Слепили тут из вас… суперменов. Саша… Саня, Шура… Шуракен? — Он вопросительно посмотрел на Гайдамака.

Саша кивнул в знак согласия. Командор стер написанное карандашом настоящее имя Гайдамака и вписал в личное дела сотрудника специального оперативного подразделения внешней разведки псевдоним Шуракен.

Теперь Командор положил перед собой личное дело Осоргина.

— Егор, родовые корни твоего отца в Ставрополье. Псевдоним — Ставр, — сказал он, не задумавшись, видно, вопрос этот для себя он решил уже давно.

Осоргин и Гайдамак посмотрели друг, на друга. До парней наконец-то дошло, что с этого момента они перестали быть курсантами. Став сотрудниками разведки, они вошли в законспирированное сообщество профессионалов спецслужб. Школу для профанов они закончили, но выпускной бал ждал их «за рекой», как говорили об Афганистане те, кто воевал там.

— Ставр, — Осоргин протянул Гайдамаку руку.

— Шуракен.

Ладони сошлись в крепком пожатии. -

7

Вертолет преодолел скалистый гребень, открылся вид на поросший лесом склон горы. Среди деревьев сверкали вспышки выстрелов, клубились дымы. Командир экипажа повернул голову и крикнул в открытую дверь в салон:

— Там бой. Заземлиться не выйдет. Сейчас причешу из пулеметов.

Командор кивнул в знак того, что принял эту информацию к сведению.

— Ребята, приготовьтесь десантироваться по фалам.

Ставр и Шуракен с тревогой посмотрели на Командора. Как и их командир, они были одеты в камуфляж без знаков различия. Лица в полосках маскировочного, а скорее, устрашающего грима. За переборкой хвостовой части нашли фал и зачалили его за специально устроенную для этого скобу в полу.

Вертолет завис над небольшой площадкой, пригодной для высадки. С борта вниз полетел фал, и три фигуры одна за другой стремительно скользнули к земле. Придя на грунт, каждый тут же взял под прицел свой сектор, прикрывая других. Их война началась.

Убитый явно не был афганцем. На вид ему можно было дать лет сорок, типичное русское лицо, но одет так же, как спецназовцы афганского правительства, стоявшие вокруг, — рослые парни, измотанные до предела, в изодранной в боях одежде; некоторые ранены. Ставр и Шуракен смотрели на тело, лежащее на плащ-палатке. Это был первый убитый, которого они видели.

— Наш? — Ставр взглянул на Командора.

— Да. Советник.

Рядом с Командором стоял еще один русский. Мужчина лет сорока, такой же рослый, как афганцы, но со светло-русой бородой. Это был переводчик, работавший с советником.

— Анвар говорит, что они сами донесут Мансура до брони, — перевел он фразу, сказанную одним из афганцев.

Командор кивнул афганцу в знак согласия и внимательно посмотрел на переводчика.