Офицерский романс. Песни русского воинства - [9]

Это ведь не такие факты, от которых можно отмахнуться как мало что значащих, но такие, от которых зависел неуспех Белого движения. Как видим, положение «верховного правителя» во время Гражданской войны было иным, чем навязанное общественному сознанию. И дело вовсе не в жестокости его. Этот аспект надо оставить в стороне, так как Гражданская война жестока но определению и большей жестокостью отличались все-таки «красные», что выходило из их идеологии.

Чрезвычайно примечательно, что в наши дни для «оправдания» А.В. Колчака, в чем он не нуждается, привлечен и романс. К примеру, на страницах «Независимой газеты» о том, что якобы «молва подарила» (?) А.В. Колчаку самый лучший из русских романсов «Гори, гори, моя звезда», тем самым якобы «простив ему все грехи вольные и невольные» (НГ, 11 февраля 2002 г.). Никакой логической связи между А.В. Колчаком и романсом, конечно, нет. Ну разве только в том, что Александр Васильевич, как русский человек, любил этот романс. Но привлечение романса для «оправдания» адмирала чрезвычайно характерно. Совершенно очевидно, что Белое движение потому столь старательно и поддерживается лишь на романтическом уровне, чтобы скрыть смысл происходившего в советский период истории, такой трудный и такой неоднородный, а заодно запутать вконец и нынешнюю идеологическую ситуацию.

И тут мы должны ответить на главный вопрос, о который споткнулась наша нынешняя общественная мысль, как о непреодолимый камень преткновения. Была ли в России реставрация, которая неизбежно наступает после революционного хаоса? Такая реставрация у нас была. Ее убедительно описал в своих статьях тридцатых годов Г.П. Федотов, заметивший уже тогда «откровенный душок реставрации» и то, что «кончился марксистский пост» («Судьба и грехи России». В двух томах, СПб, 1993.). Но эта закономерная и неизбежная реставрация, начавшаяся с 1934 года, от общественного сознания тщательно скрывается. И ясно почему. Если в России не было реставрации, то тогда государственный переворот и пальбу из танковых пушек по законно избранному парламенту в 1993 году можно представить как «освобождение от тоталитаризма и коммунизма», как «контрреволюцию», а не новую революцию, не менее разрушительную, но, естественно, совершаемую в иных формах и идеологических мотивациях, так как бес дважды в одном и том же обличье не приходит… Таким образом, новое беззаконие как бы имеет свое мировоззренческое «оправдание». Вот главный, грандиозный обман о сути происходящего в России, печальные плоды которого мы теперь пожинаем.

Те, кто вопреки очевидным фактам, в угоду идеологическим фетишам не признает этой, давно свершившейся в России реставрации, наивно полагая, что она началась только с Горбачева, объясняют свою позицию тем, что проводилась она в слишком уж жестких формах. Но могла ли она быть иной после столь жестокого разорения, по сути, погрома страны? Нет, конечно. Похмелье всегда бывает горьким. По аналогии с началом миновавшего века можно сказать, что и в наше время, чем дольше будет длиться перманентное беззаконие, старательно поддерживаемое, тем горше будет и похмелье, тем более жесткие формы примет реставрация после «демократической» революции.

Стоит лишь удивляться тому, что наши вроде бы патриотически настроенные писатели и мыслители и до сих нор, даже после новой революции в наши дни, вновь разорившей Россию, все еще мыслят Гражданскую войну и Белое движение, как я уже сказал, на уровне юношеских военно-патриотических клубов. Поразительная безответственность, происходящая от неведения о том, что же в действительности происходило в родном Отечестве.

Примечательная картина для иллюстрации вышесказанного. В своих воспоминаниях С. Куняев описал чрезвычайно характерный случай из шестидесятых годов. Когда делегация писателей возвращалась из Вёшенской от М.А. Шолохова в Москву, С. Семанов вдруг вскочил и, вытянувшись по струнке, скомандовал: «Господа! Мы пролетаем над местом гибели Корнилова! Приказываю всем встать!» Юрий Павлов, заметивший на страницах «Дня литературы» не комичность ситуации, а лишь географическую неточность, так ее опротестовал: «Здесь кто-то напутал, то ли Куняев, то ли Семанов. Корнилов погиб под Екатеринодаром». Да, действительно тут вышла ошибка географическая, но нет ошибки мировоззренческой. Так мыслят писатели вроде бы патриотические, считающие себя наследниками великого М.А. Шолохова. Но Шолохов в «Тихом Доне», в сне генерала Корнилова, кстати, литературоведами оставшемся незамеченным, дает совсем иную оценку генералу. Об этом мне приходилось писать в статье «Вещий сон генерала Корнилова» («Казаки», № 5, 2005 г. и «Воинское братство», № 2, 2005 г.).

Об этом мне думалось летом 2005 года на берегу Кубани, на окраине Краснодара, на том самом месте, где весной 1918 года погиб генерал Лавр Георгиевич Корнилов. Хата, в которую залетел шальной снаряд, все в таком же запущенном виде, и в ней все так же живут люди. За все эти «реформаторские» годы никто из патриотов, почитающих Л.Г. Корнилова спасителем России, так и не удосужился поставить на этом скорбном месте, у рядом проходящей трассы, крест или какой-то памятный знак, который хоть в какой-то мере заменил бы могилу генерала, которой у него нет на земле… Никто ведь уже этому не препятствовал. Или не особенно верили в то, что декларировали?