Офицерские звезды - [3]

   Высокого роста, грузный, с широким мясистым лицом и густым басом, лейтенант Минаев  внешне был полной противоположностью невысокого, с худощавым лицом  лейтенанта Есипенко. Но он, так же, как и лейтенант Есипенко, был офицером амбициозным и перспективным. Планируя свое военное будущее, лейтенант Минаев, конечно же, не мог отказаться от предложенной ему вышестоящей должности и, как мог, старался быть хорошим начальником заставы, но согласившись взяться за бразды правления  заставой, он явно не подумал о том, что одного старания мало. Уже первые дни его работы в должности начальника заставы показали, что ему, а вместе с ним и его еще «зеленному» замполиту, уготованы тяжкие испытания.

   Гром грянул через  полмесяца после прибытия на заставу новоиспеченного начальника: вышла из строя единственная, уже плохо поддающаяся ремонту машина, и застава осталась без воды (вода была привозной). Для приготовления пищи воду еще кое-как на лошадях возили во флягах, а сама застава за неделю чуть ли не обросла грязью. Командование части пыталось помочь с ремонтом машины, но время шло, а застава, оставаясь без машины, вынуждена была полностью перейти на решение всех вопросов жизнеобеспечения с помощью конского состава.

    Владимир обратился к председателю местного  колхоза, несколько раз он выступал там с лекциями о бдительности местного населения и председатель, уже хорошо зная лейтенанта Есипенко, взялся помочь ему – в колхозе подлатали машину. Но не успели офицеры устранить одну проблему, как возникла другая: бесконтрольно пасущаяся лошадь упала в опорный пункт, сломала ногу, и ее пришлось пристрелить – начались вычеты из зарплаты. 

   Оба офицера «варились в собственном соку», пытаясь успешно решать стоящие перед заставой задачи, но проблем меньше не становилось. Почувствовав слабину со стороны молодых, еще не опытных офицеров, все более разболтанными и обнаглевшими становились старослужащие солдаты, иногда негативные проявления отмечались даже со стороны молодых, недавно прибывших на заставу солдат. Одним словом – на пограничной заставе все более отчетливо стали вырисовываться серьезные проблемы с дисциплиной личного состава. Владимир жил в каком-то постоянном предчувствии чего-то нехорошего, и когда Минаев отправил его на пост, он вздохнул спокойнее. 

   …Ехали они молча, каждый, думая о своем.

   Временами они подъезжали к юртам чабанов, лейтенант интересовался у них обстановкой, проверял их документы, потом они вновь ехали по мягкой пахучей траве. Каток, легко перебирая ногами, то поднимался на холм, то, припадая на круп, быстро спускался в каменистое ущелье. Перед ними открывались все новые и новые пейзажи. Высоко в небе весело щебетали птицы – красота! А главное, находясь наедине с собой, лейтенант мог думать, мечтать, вспоминать…

   Главной мыслью, ни на минуту не отпускавшей его в последнее время, державшей его возле себя – была мысль о сыне.

   Отправив три месяца назад жену на Украину рожать, он две недели назад по телефону услышал от дежурного по части радостную весть: «У тебя родился сын».

   Сын! С этой минуты его беспокойство о жене сменилось на радостную тоску по сыну. Все его мысли теперь были посвящены ему. Мысленно он брал своего Сашку на руки, сажал на колени, разговаривал с ним, как со взрослым. Он мечтал поскорее увидеть его, подержать на руках. Тоскливая грусть одолевала, но перспектив увидеть сына в ближайшие несколько месяцев у него не было никаких: еще только начало июля, а в отпуск обещают  отпустить не ранее ноября месяца.

   «Это сколько же ему будет? – горестно прикидывал лейтенант, подсчитывая месяцы до отпуска, - пять месяцев… многовато! Но, как говорится:  «такова се ля ви!»

   В воспоминаниях и мечтах лейтенант подъехал к намеченному месту и посмотрел на подаренные ему отцом по случаю успешного окончания училища часы. Они показывали двенадцать часов десять минут. Он оглядел в бинокль прилегающую местность и, не обнаружив ничего подозрительного, повернул коня обратно.

   Километра через два они выехали на узкую тропку вдоль оврага по взгорью и, обогнув высокую скалу, стали спускаться по склону оврага.

   - Товарищ лейтенант, смотрите страус!

   - Что?! – лейтенант придержал коня и обернулся в седле.

   Корнев пальцем показывал в сторону  скалы, отдельно возвышавшейся у изгиба шумящей реки. Там, склонившись над падалью, отрывая своим мощным клювом куски трупного мяса и озираясь по сторонам, сидел огромных размеров гриф.

   Лейтенант засмеялся и, пуская в галоп коня, повернул в сторону птицы. Та некоторое время с интересом наблюдала за приближающимися всадниками, затем, высоко подпрыгивая на своих коротких ногах, она разбежалась и, тяжело взмахнув своими длинными крыльями, взлетела.  Описав на небольшой высоте полукруг, птица  ушла в небо.

   - А ты говоришь - страус… - усмехнулся лейтенант, взглянув на Корнева. – Здесь таких «страусов» полно, смотри, чтобы они и тебя не утащили - такой вес, как у тебя для них  не проблема, - тут же добавил он, ощупывая взглядом щуплую фигурку солдата.

   - Конечно, утащат,… - не возражая, пробормотал Корнев, - с такой жрачкой как у нас, загнуться можно, не то, что в весе потерять,…  уже вторую неделю мы, как цыплята, одной пшенкой питаемся, меня уже тошнит от нее.