Офицер Красной Армии - [8]

— У меня ещё одна просьба. Вы не подскажете, в каком доме жили немецкие приспешники и где содержат пленного лётчика?

— Ванька! – вдруг закричала старушка. – Ванька! Подь сюды!

В хате что‑то упало, и через несколько секунд на пороге появился паренёк лет шестнадцати–семнадцати на вид.

— От этих прячу. Увезти его хотели, – пояснила мне старушка и тут же скомандовала пареньку: – Помоги командиру.

— Хорошо, бабушка, – кивнул тот. – Пойдемте, товарищ капитан.

— Старший лейтенант. Это не мой френч, – поправил я его, а когда мы отошли от дома, спросил: – Как бабку‑то зовут?

— Глафира Ивановна. А меня Иваном Ранет. Курсант артиллерийской школы Иван Ранет, – вдруг вытянувшись сообщил паренёк. – Товарищ старший лейтенант, заберите меня с собой. Я хорошо стреляю.

— А бабушка? Как ты вообще тут оказался?

— Эшелон, на котором нашу школу эвакуировали, разбомбило. Меня контузило и в ногу ранило осколком, когда лечился в госпитале, попал в окружение. Недалеко отсюда. Вот и добрался. Трудно было с раненой ногой‑то, но смог, подвозили на телегах… А бабушка поймёт. Она у меня, вон, видели, какая? Бригадиром была. Только этих боялась, они ведь, как бандиты, во всё стреляли. Вечером и ночью запрещали выходить из домов. Троих убили. Деда тоже, вот бабушка и боится за меня… А я всё равно к фронту уйду. Два месяца уже ночами хожу, ногу разрабатываю. Я и форму сохранил, до бабушки в гражданской добирался, тогда тут везде немцы были.

— Посмотрим, – рассеянно ответил я, останавливаясь у калитки и спрашивая: – Этот дом?

— Этот. Я близко не подходил, издалека смотрел, да и то ночью. Прятался, они шестерых из деревни отправили в Германию, молодых отлавливали. Тут дом, конюшня и два сарая. Где держат лётчика, я не знаю. У них псина во дворе очень злая, сразу гавкать начинает, так что не подберёшься. Подачки не берёт.

— У них лошадь есть? – заинтересовался я.

— Даже две, и корова ещё. У соседей отобрали.

— Корову вернём.

Совсем уже стемнело, хотя из‑за низких свинцовых туч и так ничего не было видно, когда я, откинув щеколду, вошёл во двор и направился к дому, держа в руках револьвер. Сбоку зазвенела цепь, и Иван испуганно дёрнулся в сторону. Раздалось глухое рычание.

— Не бойся. Цепь короткая, не достанет, – сказал я, мельком посмотрев на пса.

Здоровая псина стояла у собачьей будки и недобро поглядывала на нас, но нападать не спешила, так и пропустив к дому. Подойдя к крыльцу, я прислушался.

— Стой тут и не шуми, – тихо велел я Ивану.

Сбросив с плеча ношу – оружие и ремни с боезапасом, оставил горбом на спине мешок и, держа наготове «наган», скользнул в неосвещённую хату.

Когда я вышел, Иван, державший в руках карабин, испуганно дёрнулся от неожиданности, отчего пришлось перехватывать оружие за ствол, чтобы тот не ткнул им меня.

— Оружие – это не игрушки, – сказал я, но карабин забирать не стал.

— Пусто?

— Людей нет, но вот вещей… Барахольщики. Пошли, осмотрим сараи. Поглядывай вокруг, мало ли.

В конюшне были обнаружены дремлющие на соломе лошади да корова, из соседнего помещения доносилось блеяние. Пройдя к следующему строению, я обнаружил, что там был сеновал, крышка погреба и небольшой склад оружия, видимо, собранного на поле боя. В основном оружие было повреждено, из трёх десятков единиц, я не обнаружил ни одной целой. Снова огонь догорающей спички лизнул пальцы, и я махнул ею, гася. Осталось последнее строение, небольшой сарай.

Иван сторожил двор, охраняя тылы, так что действовал я один.

На двери был замок, и я понял, что мы на верном пути. Тремя ударами приклада винтовки сбив замок, я распахнул ворота, вглядываясь в темень,

что стояла внутри. Заходить было опасно, если лётчик в порядке, он может атаковать. Его состояние я не знаю, хотя Гриша сказал, что его «слегка» попинали.

— Эй, есть тут кто? – спросил я.

В ответ была тишина, но внимательно прислушавшись, я вдруг различил хриплое дыхание больного человека.

— Вот чёрт, – быстро зашёл я в сарай и зачиркал спичкой. Склонившись над бесчувственным телом парня лет двадцати двух на вид, я потрогал его лоб и, погасив почти догоревшую спичку, позвал Ивана:

— Курсант, давай сюда.

— Что случилось, товарищ старший лейтенант? – подбежал тот ко входу в сарай, пытаясь разглядеть, где мы.

— Лётчик болен, жар у него. Похоже, простыл тут. Грузим его на плащ–палатку и несём к твоей бабке. Там банька, вылечим.

— В баню ему сейчас нельзя. Жар надо сбить, – резонно ответил Иван, подходя ближе и помогая мне перевалить на плащ–палатку тяжёлое тело лётчика.

— Там разберёмся. У вас кто в медицине понимает?

— Была бабка одна, травами лечила, так её Гришка в хате запер и подпалил, сгорела она.

— За что он её так?

— Говорил, что ведьма.

— Понятно. Ну что, берём?

— Берём.

Взяв за края плащ–палатку, мы вынесли лётчика и понесли его по двору, в обход собачьей будки, на улицу. Там дальше заторопились в сторону бабки Ивана. Надеюсь, у неё найдутся средства, чтобы помочь парню. Мы вполне могли опоздать и прийти к нему на помощь слишком поздно.

* * *

Заметив, как на крыльцо вышел наш больной лётчик, поддерживаемый сбоку бабкой Глафирой, я заторопился к ним, прижимая приклад винтовки к бедру, а то ремень всё норовил скользнуть с плеча.