Офицер Империи зла - [23]

– Закончим с этим, Илья. Раненому сделали операцию, когда он сможет говорить, то с ним поговорят те, кому следует. Для нас эта тема закрыта. Тебе – безусловно зачет за полевой выход с оценкой «отлично» и положительная отметка в личном деле. Молодец. За Карри не переживай, через пару недель от раны ничего не останется. Будем жить дальше. О случившемся настоятельно советую помалкивать. Мы друг друга поняли, курсант?

– Так точно, господин старший центурион!

– Вот и славно. Свободен.

– Господин центурион, курсант Анечкин выполнял боевую задачу по уничтожению противника в секторе стрельбы «Д», – докладывал Илья, морщась от холодного зимнего ветра. – В ходе боя наблюдал: пулеметный расчет – поражен, ручной противотанковый гранатомет – не поражен, отходящая группа пехоты – не поражена. Боеприпасы израсходованы полностью, задержек при стрельбе не было, – закончил доклад Илья.

– Не, ну кто так стреляет! – центурион Арузин упер свой палец Илье прямо в грудь. – Плохо, курсант, очень плохо. Исполнение безобразное. Кто упирал магазин в землю при стрельбе лежа? Грубейшая ошибка! Это полная хрень, а не стрельба. И ведь далеко не первое занятие уже. И задницу свою ты вечно отклячиваешь. Да в этом снегу на твою задницу можно артиллерию наводить – отличный ориентир для противника.

Илья стоял и обтекал. А что делать, пистон вставляли, в общем, заслуженно. Ну не давалась ему стрельба. И вроде же он не жирдяй и спортивные нормативы худо-бедно сдавал. Теория оружейного дела – нормально. Со сборкой-разборкой, порядком ухода за штатным оружием сначала были сложности, но затем он вроде понял фишку. В конечном итоге имперское оружие устроено без лишней зауми, с большой степенью унификации и с расчетом на полевые условия. Освоил до автоматизма работу с парой моделей автоматов и пулеметов – дальше с чем угодно справишься, просто по аналогии, если, конечно, не говорить про всякий дорогущий хай-тек вроде ручных лазеров, электромагнитных пулеметов или инопланетной техники. А вот практическая стрельба не давалась. Вроде все правильно делал – а вот только пули все больше летят в молоко.

– Ты ведь пойми, Илья, – сбавил тон Арузин. – Ты не только за себя отвечаешь, но и за своих симпантов. У них в приоритетах твоя защита забита намертво, превыше всяких уставов. Что с того, что в бою они тебя превосходят на голову? Тебя ранили – все, боевая тройка вышла из боя. Они будут тебя перевязывать, защищать и эвакуировать, боевая задача побоку. Не дай бог тебя убили – вообще полный срыв. Могут пойти на врага как камикадзе, либо упасть на землю и закуклиться в своем горе до смерти, от пули противника или от нервного истощения – по-разному бывает. В любом случае это уже не бойцы. Крепость цепи определяется самым слабым звеном. Ты, конечно, не можешь быть, как твои симпанты по силе и ловкости. Но хотя бы нормально стрелять и маскироваться научиться можно.

– Так снег же, господин центурион, – попытался оправдаться Илья. – Не видно ничего и ветер пули сносит.

– У тебя сносит, а вот у Ледневой почему-то не сносит, – отмахнулся Арузин. – Плохому танцору, знаешь, что мешает? – продолжал офицер. – Знаешь? А я тебе все равно скажу – яйца. Вот нахрена они тебе, Илья, если ты хуже Маши стреляешь?

Илья стоял молча и ждал, когда Арузин выговорится. Кроме того, он аккуратно пытался ментально придержать стоявших рядом Карри и Лоду. Вообще-то изрядно подросшие и окрепшие к зиме симпантки неплохо понимали смысл сказанного. Они также подчинялись субординации и отдавали себе отчет, кто такой Арузин и прочие старшие офицеры. В какой-то мере… Но вот то, что их любимого Илью сейчас обижают, они тоже понимали, и это им не нравилось. Очень. Илья видел как у Карри опасно суживаются зрачки, и почти чувствовал, как короткая розовая шерстка под теплыми зимними комбинезонами и термобельем встает дыбом.

– Легче, девочки, легче, – старался послать сигнал Илья, внутренне улыбаясь. – Служебный момент. Бывает.

Арузин симпантов чувствовать не мог. Но случайно встретившись взглядом с Лодой, почему-то быстро свернул свой монолог.

– Короче, даже медведей в цирке на велосипеде учат ездить, – буркнул центурион. – Сделаем и из тебя стрелка. Я поговорю с Максимовым насчет дополнительных занятий.

– Так, теперь задачу отрабатывают симпанты. Курсанты Леднева, Анечкин, Жарова, Ватин – приготовиться. Симпанты – на полигон. Запомните – основные баллы даются не за поражение целей, а за лучшее управление группой. Худшая группа – наряд на склад перед отбоем, там Степаныч просил грузить что-то…

Десять фигурок симпантов потрусили к исходным позициям, поправляя поудобнее автоматы. Пять девочек и пять мальчиков, ага. Посмотрим, кто сегодня пойдет на склад.

По сигналу, из замаскированных щелей на полигоне выехали первые мишени, условно изображавшие цели, и десять фигурок, заскользив по неглубокому снегу, открыли огонь. Симпанты двигались стремительно, меняя позицию одна за другой и легко выполняя упражнения. Стрельба лежа, сидя, стоя, на ходу… По сравнению с их хозяевами они выглядели явно выше классом. Но и нормативы для них были другие. Мишени появлялись дальше и на более короткий срок. От Ильи и других курсантов требовалось сейчас одно – управлять своими подопечными. Что это такое, Илья не смог бы внятно объяснить на самом строгом допросе. Это как езда на велосипеде – умеешь или не умеешь, словами не пересказать, инструкцию не написать. Подбодрить, мысленно окрикнуть, что-то донести, почувствовать… как-то так. Или не так. Тот, у кого симпантов не было, не поймет. Симпант без эмпатической связи с хозяином полноценно действовать не может – это аксиома.