Одолень-трава - [25]

Теснее сдвинулись сидящие за столом. Сердце у всех дрогнуло. Конечно, не история с Кукоем была тому виною, нет, — показалось, будто что-то невидимое и таящее угрозу опустилось над чайным столом, заволокло веранду… Возникшее напряжение почувствовали все одновременно. Молчали. И только Урч, как видно, пытаясь рассеять нервозность, принялся толковать о чудесной птице Сирин, которая прилетает на Землю, к людям, чтобы своими песнями поддерживать в них веру и надежду. Она поет о том, как несказанно прекрасен ее высший, горний чертог, о том, что любое живое существо, которое здесь, на Земле, устремится туда душою, узреет эту высшую Красоту и никогда уже не расстанется с нею…

Наконец и Урч замолчал. В обступающей тишине время горячими каплями падало с самоварного крана на медный поднос.

— Ну, что ж… — Скучун со вздохом покосился в сторону темнеющей чащи. — Пора нам в дорогу, Вещий Лес искать.

— Вещий Лес, Вещий Лес!.. — Елена Петровна еле сдерживалась от волнения. Миленькие мои, да вы его в жизни не найдете! Это же не просто елки, что растут за воротами, это место магическое…

— Но вы же обещали нам помочь… — Скучун страшно насупился.

— Я всего лишь пожилая женщина и, хоть известно мне обо всем на свете не так уж мало, однако быть посвященной в тайное знание покуда не довелось!

— Но как же, бабушка?.. Ты же ведь обещала! — Ксюн побледнела от растерянности.

— Не подумайте, что я отступилась… славные вы мои… — бабушка Елена отвернулась, ее подбородок дрожал. Но ни за что нельзя было выдавать свою слабость, свою нежность и страх за этих беззащитных существ, которые так доверились ей. Она быстро справилась с собой, и повернулась к сидящим за столом уже совсем другая женщина.

— Я просто хотела испытать вас: насколько намерения ваши серьезны, а воля тверда. Ведь вы даже не представляете себе, на какое опасное дело решились, ребятки мои! — Елена Петровна провела рукой по волосам, вынула гребень, чуть прищурившись, вгляделась в его рисунок и воткнула обратно. — Мы сделаем так. Сейчас же отправимся в лес: мне нужно кое-что там отыскать, а что именно скажу чуть позже… Кукой, я надеюсь, придет в себя и приведет нас к своей необыкновенной птице. Каюсь, но я видела ее только на картинках в очень редких и старых книжках. А в жизни что-то пока не встречала…

— Какое же это чудесное слово: «ПОКА»! — воскликнула Ксюн и метеором кинулась убирать со стола.

— Оставь все как есть, — остановила ее бабушка. — Нельзя терять время: скоро закат.

И, растолкав Кукоя, который долго тер глаза и чихал, друзья двинулись по направлению к еловой чаще.

А невидимое и таящее угрозу НЕЧТО, опустившееся было над чайным столом, уже обволакивало незримо поникший сад и вырастало над калиткой, явно преследуя идущих к лесу…

* * *

Ельник встретил гостей смолистым запахом и тишиной. Изредка потрескивал он. Шли в молчании, впереди бабушка Елена, позади Старый Урч. Птиц не видно, кукушки не слышно… Где-то над городом царствовала жара, а здесь, в лесу, было зябковато и знобко.

— А куда мы идем, бабушка?

— Сейчас кончится ельник, за ним будет поле, потом другой лес — постарше. А после — увидим.

И правда, вышли к полю. Зеленое! Сладкое, наверно — пахнуло клевером, чабрецом и травами какими-то незнакомыми… Одинокий и нервный жаворонок испуганно метнулся над канавкой.

Поле миновали, дальше снова пошел лес. Молоденькие березки на опушке, закачавшись, сомкнулись строем за спинами. И не заметили путники малюсенького старичка с ехиднейшей физиономией, который притаился за пнем, когда мимо проходили они. Полевик похохатывал, теребя жидкую бороденку: «Идите, идите, мои сладенькие, все глубже и глубже в лес! Ужо дожидаются вас, ужо будет вам на орехи…» — и премерзко так притоптывал, подтанцовывая на кочке.

Это был Ор, которому ничего не стоило съежиться до размеров зайца.

Совет Четырех начал свою охоту.

Не успел старикашка дотюкать свою чечетку, как что-то на миг заслонило Солнце… Шелест сильных невидимых крыльев заставил его пригнуться, втянуть головенку в плечи и быстро зарыться в землю. Повеяло свежестью, травы потянулись вслед сокрытому от глаз полету, цветы встрепенулись, воспрянули, полюшко засветилось, очнувшись от дремотной жары, и дурман цветущих трав полетел за неведомой птицей.

Глава V

— Ну вот и полянка, а справа — видите? — кормушка для лосей. Ее наш лесничий, Иван Степанович, поставил. — Елена Петровна то и дело смахивала с ресниц паутинки, которые, казалось, так и норовили угодить прямо в лицо. — Еще немножко пройдем орешником, и начнется спуск к болоту.

— А мы идем на болото? — Ксюн запыхалась. Босоножки были ей чуточку великоваты, нога в них болталась, то и дело подворачивалась на сучьях и шишках, которые заодно с ямками и буграми делали путешествие не слишком похожим на идиллическую прогулку.

— Болото — только ориентир. А нужен нам один небольшой ручеек, который течет поблизости от этого болота. Ох, пожалуй, уж должен начаться спуск…

— Бабушка! — Ксюн остановилась. — А вот еще одна кормушка для лосей…

— Да? Странно… — Бабушка Елена направилась к густому клоку сена, закинутому на высокие козлы. Она потрогала большой кусок соли, гладко вылизанный лосями. — И соль здесь. Странно… — Елена Петровна обернулась к своим спутникам, которые, кажется, уже успели от усталости несколько похудеть… — Нет, кормушка в этом лесу одна. Была, по крайней мере. — Она вытащила из корзинки термос. — Глотните-ка понемножку и пойдем.