Однокурсники - [16]

Вернувшись к себе в общагу, мы втроем еще раз вспомнили это довольно унизительное испытание. Все согласились, что наиболее недостойным и бессмысленным действом во всем этом мероприятии было дурацкое позирование для фотографии перед самим тестом со скамейкой. Представьте себе, отныне в личном деле у всех, а если быть совсем точным, у студентов всего нашего выпуска есть фотография, где каждый позирует перед объективом совершенно голым, якобы для того, чтобы проверить осанку. Но вероятно, это делается затем, чтобы в случае, если кто-то из нас станет президентом Соединенных Штатов, на факультете физического воспитания можно будет достать из папки его фотокарточку и посмотреть, что представляет собой лидер величайшей страны мира в натуральном виде.

Уиглсворта больше всего бесило то, что какой-нибудь вор может залезть в базу данных, выкрасть наши фотографии и продать неким силам.

«Но кому? — спросил я. — Кто станет платить за то, чтобы увидеть изображения тысячи голых гарвардских первокурсников?»

Это заставило его умолкнуть и задуматься. В самом деле, кто захочет хранить у себя портретную галерею подобного рода? Разве только какие-нибудь сексуально озабоченные девицы из художественного колледжа в Уэллсли. А затем мне в голову пришла еще одна любопытная мысль: интересно, а клиффи тоже должны фотографироваться в таком виде?

Ньюол был уверен, что должны. И тут я представил себе, как здорово было бы пробраться в спортзал в Рэдклиффе и стащить их фотки. Вот это зрелище! Тогда бы мы точно знали, на каких девушек стоит обратить внимание в первую очередь.

Вначале мой план им очень даже понравился. Но потом храбрости у них поубавилось. А Ньюол стал доказывать, что «настоящий мужчина» должен выяснять все опытным путем.

Тоже мне, храбрецы. А мне бы, наверное, понравилась эта ночная вылазка.

Я так думаю.

*****

Учебные карточки нужно было заполнить к пяти часам пополудни в четверг. Это означало, что у первокурсников выпуска 1958 года оставалось совсем немного времени, чтобы присмотреться и составить для себя сбалансированную программу. Им предстояло выбрать основные предметы, несколько дополнительных курсов и, возможно, кое-что для общего культурного развития. А самое важное — это определиться с халявой. Хотя бы один такой легкий курс по меньшей мере был совершенно необходим всем — как заядлым преппи, так и тем из первокурсников, кто собирался идти на медицинский.

Для Теда Ламброса, который давно решил про себя, что будет специализироваться по античной литературе, выбрать предметы было довольно несложно: латынь (2А), Гораций и Катулл, и естествознание (4) с пиротехником Л. К. Нэшем, который регулярно взрывал себя на лекциях — по нескольку раз за год.

Греческий (А), как введение в классическую версию языка, на котором Тед говорил с рождения, был для него халявным и одновременно необходимым предметом. Через два семестра он сможет прочесть Гомера в оригинале. А пока он будет читать великие поэмы в переводах во время занятий с Джоном Финли, легендарным профессором по древнегреческой литературе. Из этого предмета, или «Гум-два», как его любовно называли студенты, можно почерпнуть много знаний, в том числе эротического свойства, и экзамен по нему легко сдавать — об этом в Гарварде знали все.

Дэнни Росси обдумал свой учебный план еще во время поездки через всю страну. Музыка (51) и анализ формы — неизбежные дисциплины для любого студента, специализирующегося в этой области. Зато остальные предметы — сплошное удовольствие. Разбор произведений оркестровой музыки от Гайдна до Хиндемита. Затем немецкий для начинающих, чтобы дирижировать операми Вагнера. (Итальянский и французский он выучит позднее.) И разумеется, самый популярный и увлекательный курс в университете (к тому же бесплатный) — «Гум-два».

А еще Дэнни очень хотел посещать композиторский семинар Уолтера Пистона и надеялся, что этот великий человек позволит ходить к нему на занятия и не посмотрит на то, что он первокурсник, хотя в группе у него учатся уже почти выпускники. Но Пистон отказал ему, «для его же блага».

— Видите ли, — объяснял ему композитор, — произведение, которое вы принесли мне, очень милое. И мне вовсе не обязательно было его смотреть. Рекомендательного письма от самого Густава Ландау уже вполне достаточно. Но если я возьму вас сейчас, вы окажетесь в парадоксальном положении, когда — как бы мне это вам объяснить? — будете быстро бегать, не умея ходить. Скажу вам, если это утешит хоть в какой-то мере: когда Леонард Бернстайн поступил к нам, мы, как и в вашем случае, заставили его заниматься музыкальной программой с самых азов.

— Хорошо, — сказал Дэнни с вежливой покорностью.

А выйдя за дверь, подумал: «Полагаю, тем самым мне дали понять, что мое произведение — всего лишь милый детский лепет».

Первокурсники из числа преппи имеют огромное преимущество. Благодаря обширным связям среди бывших выпускников Гарвардского университета, которые прекрасно разбираются во всем, что происходит в Кембридже и его окрестностях, они точно знают, какие из дисциплин стоит брать, а каких следует избегать.