Одно жаркое индийское лето - [57]

Не столь фантастичной, зато гораздо более сложной комбинацией транспортных средств я воспользовался в одну из своих коротких поездок, отправившись на воскресенье в гости к приятелю в Шри-Рампур. Это небольшой город, расположенный километрах в пятидесяти к северу от Калькутты на правом берегу реки Хугли. Я намеренно выбрал для поездки воскресенье, поскольку поезда по воскресным дням все же чуть свободнее, чем в будни; традиция загородных вылазок на субботу п воскресенье в Индии еще не получила распространения.

На вокзал Хаура в то воскресное утро мы без затруднений доехали на такси. В обычные же дни прорваться через узкий въезд на стальной мост через Хугли, недавно названный именем Р. Тагора, бывает отнюдь не просто. Очереди у касс тоже были не слишком велики. Разумеется, мы выбрали местный поезд и третий класс — даже в нем не все скамейки были заняты. Пока мы стояли, жару смягчали небольшие вентиляторы под потолком, а как только поезд тронулся, нас стал овевать приятный ветерок, дующий из окон. Это было вполне комфортабельное путешествие.

Бенгальцы в своем большинстве дружелюбно настроенные люди и с удовольствием вступают в разговор с иностранцем, который владеет их языком. Они откровенно говорят о своих повседневных заботах и радостях, о новостях и о столь банальных вещах, как нынешняя невыносимая летняя жара, которая просто нескончаема. Почти на каждой остановке в вагон заскакивал какой-нибудь разносчик. Они предлагали арахис, жвачку, дешевые конфеты, шариковые ручки, чудодейственное лекарство от ревматизма или жидкость для ращения волос, и каждый, чтобы в громыхающем поезде его было хорошо слышно, расхваливал свой замечательный и исключительно дешевый товар высоким голосом, как некогда кричали торговцы на наших ярмарках. Порой это бывают выдающиеся ораторские и литературные выступления. Я слышал, например, продавца, рекламировавшего шоколад в складных стихах, которые текли из его уст, как строфы прославленных эпосов из уст профессиональных сказителей. На одной станции в поезд вошла слепая женщина с маленьким мальчиком-поводырем. Она встала на площадке посреди вагона и густым альтом начала петь трогательную песню со множеством куплетов, а когда допела, мальчик обошел с миской пассажиров, после чего они направились в следующий вагон.

Когда меня не отвлекали разговоры и подобные развлечения, я присматривался к пейзажам, которые довольно быстро менялись за окном вагона. Сначала мимо проплывали высокие жилые дома, потом низкие домики и виллы калькуттских предместий, а затем замелькали деревенские виды. Прудики, сверкающие на солнце среди бананов и пальм, приземистые коричневые хижины под соломенными крышами, нагие дети, играющие на дороге с мячом, черные буйволы (верхом на одном из них, пригнувшись к гриве, как складной перочинный нож, сидел мальчонка), зеленые грядки с овощами, высохшие неуродившие поля. И широчайший, необозримый горизонт бесконечной равнины, где земляная складка в несколько метров уже кажется холмом, а фабричная труба — доминантой целого края. Вот именно: фабричная труба — чаще, чем где бы то ни было в Индии, здесь нарушали идиллию крестьянской деревни неприглядные фабричные здания.

К северу от Калькутты сосредоточено особенно много промышленных предприятий — очевидно, потому, что доставка товаров и угля по реке обходится дешевле. Тут выросли обширные мастерские, вырабатывающие различные металлические изделия, автомобильный завод, завод боеприпасов и химический с желтыми клубами дыма над высокими трубами, а также низкие строения прядилен. А вокруг них всегда несколько красивых маленьких вилл и простых домов для рабочих.

Через час поезд остановился на шрирампурском вокзале, и мы сменили железнодорожный вагон на велорикшу. Шри-Рампур — город, сыгравший известную роль в повой истории Восточной Индии. Двести лет назад тут ненадолго закрепились датчане, прежде чем были вытеснены англичанами. Здание, где помещалось датское колониальное управление, стоит и поныне — неподалеку от христианского храма с датой «1802» на фронтоне. Немного дальше находится уже наполовину развалившаяся бывшая резиденция шрирампурских баптистских миссионеров. Они вошли в историю, создав первую во всей Индии современную типографию с индийским шрифтом. Здесь в 1800 году возникла первая вышедшая не из рук древних переписчиков, а из рук современных наборщиков бенгальская книга — поэма Криттибаша «Рамаяна». Множество каменных зданий доныне напоминает о значении прежнего Шри-Рампура.

Хотя дом моего приятеля не принадлежал к числу исторических достопримечательностей, но все же заслуживал внимательного осмотра. Двухэтажное строение с двумя флигелями и высокими потолками — настоящий лабиринт комнат, каморок и коридоров. Дом построен в середине прошлого столетия, и порой в нем размещалось до ста пятидесяти человек. Теперь здесь живет лишь мой приятель, какая-то старая женщина (она почти уже не выходит из своей комнаты во флигеле) и ее служанка.

Под влиянием климата все строения в Индии гораздо быстрее приходят в негодность, чем в Европе. Стены домов трескаются, штукатурка осыпается, любая краска выгорает под воздействием муссонных ливней и лучей безжалостно палящего солнца. То же произошло и со зданием, в котором я был гостем. Однако стены в нем оказались достаточно массивными, и хозяину не приходилось опасаться, что в один прекрасный момент все это обрушится. Из бесчисленных комнат для жилья он выбрал себе всего три. Столовая расположена на первом этаже. Говорят, прежде здесь помещалась конюшня. Стены в столовой увешаны фотографиями и картинками, верно отражающими столетие славы рода и разнообразную деятельность, склонности и пристрастия его представителей. Тут висела картина с изображением университета в Глазго, где тридцать лет назад учился мой приятель, рядом — фотография гордой дамы в старинной европейской шляпке, его тетушки, которая первой среди индийских женщин достигла положения директора средней школы в Калькутте. Чуть поодаль — плакат Пикассо, на котором был изображен голубь мира, а рядом — календарь с цветными иллюстрациями.