Одно жаркое индийское лето - [38]

Затем Ананта Маджи перешел к положению в своем родном штате. В Западной Бенгалии уже два года находится у власти правительство Левого фронта во главе с КПИ(м), много сделавшее для бедняцкой части деревни. Оно снизило максимальные размеры частного владения землей до 25 бигхов, т. е. примерно до 20 акров, покончило с произволом полиции, которая в деревне часто старалась угодить местным богачам, в законодательном порядке приняло ряд мер в защиту деревенской бедноты.

— Однако этих мер недостаточно, — продолжал Маджи, — ведь в стране инфляция — цены на сельскохозяйственные орудия, посевной материал и па товары первой необходимости растут так быстро, что мелкие крестьяне и арендаторы вынуждены продавать урожай сразу же после его сбора или даже на корню, разумеется, относительно дешево, а потом значительно дороже прикупать продукты для собственных надобностей. Не получая от Государственного банка ссуд, они вынуждены вновь обращаться к ростовщикам, и со временем многие оказываются на мостовой.

Ананта Маджи печально улыбнулся:

— Как видите, мы — развивающаяся и очень бедная страна, но проблемы наших земледельцев все больше приближаются к проблемам крестьянства в Западной Европе. Так что прогресс несомненен, не так ли? Однако нас больше устроил бы прогресс иного рода — не капиталистический.

И потому число тех, кто вступает в Крестьянский союз, все растет. К сожалению, крестьянское движение не едино. Почти каждая крупная политическая партия основывает собственные деревенские организации и собственные крестьянские союзы. Социалистическая партия создала Объединенный союз крестьян, партия Индийский национальный конгресс — Федерацию крестьян и сельскохозяйственных рабочих, помимо этих организаций существует еще полдюжины других. И сотрудничать с ними непросто.

— Мы стремимся к единству хотя бы при конкретных акциях, — закончил Ананта Маджи. — Порой достигаем хороших результатов, потому что у нас левое правительство, в других штатах Индии дела обстоят гораздо хуже.

Это была интересная беседа за чаем с печеньем и бананами.

Нельзя забывать и то, что в самой Западной Бенгалии мединипурский дистрикт — один из наиболее благополучных, что положение в других округах, наверное, значительно хуже. Это подтвердили и три студента отделения бенгальского языка и литературы Калькуттского университета, которые нашли меня вскоре после моего выступления на телевидении. Студенты явились ко мне однажды вечером с изрядной ношей. У одного был диапроектор, у другого — магнитофон, третий нес внушительную кипу бумаг.

Зная о моем интересе к бенгальскому фольклору и местным диалектам, они захотели познакомить меня с результатами работы своей научной группы. Хотя это всего лишь небольшая группа, они пытаются вести некое комплексное изучение западнобенгальской деревни. В основном их интересует лингвистика и фольклор. Один член группы фотографирует, другой записывает народные песни и предания на магнитофон, еще несколько делают записи местных диалектов; но при этом ведется некое целостное изучение культурного уровня и образа жизни, отмечаются трудности и недостатки.

Студенты показали мне десятки диапозитивов — по счастью, на этот раз электростанция взялась за ум и не прерывала подачу энергии, — проиграли на магнитофоне несколько народных песен, показали записи специфических диалектных выражений и, главное, рассказали немало интересного о том, что слышали от жителей деревни.

Население северных районов Западной Бенгалии, доходящих до предгорий Гималаев, не может похвастать ни высоким жизненным уровнем, ни образованностью. Отдаленные деревни живут в большой нужде и отсталости, перераспределение заминдарской земли продвигается слабо. Во многом крестьяне зависят от богатых торговцев рисом и ростовщиков. Школ здесь меньше, чем в других областях страны, дети посещают их весьма нерегулярно, а в некоторых небольших деревеньках грамотных людей до сих пор можно пересчитать по пальцам. Врачей и прививок крестьяне часто боятся, и поныне для них гораздо больше значат древние суеверия и слово брахмана.

У меня не было оснований не верить тому, что рассказывали студенты. Однако они сами признавались, что по понятным причинам выбирали для обследования в первую очередь самые отдаленные деревни, где цивилизация менее всего затронула культуру и традиционный образ жизни. И потому неудивительно, что общая картина здесь гораздо мрачнее, чем в менее отсталых районах.

Пожалуй, еще более заметные перемены к лучшему, чем в мединипурских деревнях, произошли в различных местечках, которые не назовешь ни деревнями, ни настоящими городами с современным комфортом. Взять, к примеру, хоть Рахару — в часе езды на север от Калькутты. В городке едва наберется двенадцать тысяч жителей, и все же некоторые его кварталы больше напоминают районы вилл, чем бедную деревню. Дело в том, что местное население извлекает двойную выгоду: от переживающего подъем земледелия и от близости промышленных предприятий на окраине Калькутты, куда ездит на работу большинство здешних мужчин. Кроме того, в последнее десятилетие тут возникло заведение, ставшее гордостью городка, — «Миссия Рамакришны» построила большой детский дом почти на тысячу воспитанников и еще некое подобие техникума, где воспитанники детского дома и мальчики со всей округи посвящаются в тайны электротехники, авторемонтного дела и других полезных производственных отраслей. На такие профессии даже в Индии не распространяется безработица.