Одно воспоминание Флоры Бэнкс - [54]

Не позволяй им снова посадить тебя на транквилизаторы. Будь собой. Если ты непростая, странная или смешная, это нормально. Это ты, Флора, человек, которым ты стала, со всеми недостатками и трудностями. Да, ты можешь быть настоящей занозой в заднице, ты заставляешь родителей рвать на себе волосы, ты пишешь очаровательные дикие письма. Ты влюбилась в парня на берегу океана и последовала за ним на край света. Все это ты — моя сестра. У тебя амнезия, но ты жива. Живи своей жизнью.

Ты спрашивала меня, почему я сбежал в Париж и разорвал все отношения с родителями. Это произошло потому, что я не мог выносить того, как они обращаются с тобой. Они держали тебя дома и кормили лекарствами (незаконно). Они не позволяли тебе быть собой. Я говорил им: если они будут держать тебя на этих таблетках (ты в них не нуждаешься, так как у тебя нет эпилепсии, а от антероградной амнезии не существует лекарств. Твои таблетки — это транквилизаторы, чтобы ты была тихой и послушной), то я уеду и никогда больше не буду с ними разговаривать. Они продолжали пичкать тебя лекарствами, поэтому я уехал. Если не считать двух последних недель, то наши контакты ограничивались открытками на Рождество. Я видел их только раз, и то благодаря тебе. Когда я узнал мою ужасную новость, все изменилось. Я снова в них нуждаюсь.

Такова правда. Я говорил тебе об этом раньше, и мне хотелось бы повторять это всегда, но я не могу. Ты этого не помнишь, но однажды ты прекращала пить таблетки, и произошла невероятная, замечательная вещь. Родители были вне себя, а тебе и мне это ПОНРАВИЛОСЬ. Мы провели время вместе. Как бы мне хотелось, чтобы ты сохранила это воспоминание, моя дорогая.

Надеюсь, я еще увижу тебя.

Если нет — то спасибо за все. Эта была бомба!

Джейкоб

Я смотрела на письмо Джейкоба. Я любила его, а он умирал. Я уже убегала раньше. Мама и папа лгали мне долгие годы — я не могла больше им доверять. Я должна записать это: «Не доверяй маме и папе». Мне нужно найти Дрейка. Я могла думать только об этом, потому что полицейский должен прийти за мной и увезти домой. Если к тому моменту я не найду Дрейка, то никогда его не найду.

В телефоне была куча сообщений от родителей, но я не стала их читать. Я встала и тут же села обратно на кровать. У меня болела голова, меня тошнило. Во рту задержалось странное ощущение.

Меня чуть не вырвало. Я была в трусиках и футболке, джинсы, лежавшие в изножье кровати, принадлежали мне (мое имя было на ярлыке), поэтому я быстро натянула их и открыла дверь. Где-то должен быть туалет, он всегда бывает рядом со спальней.

Я побежала по коридору, понимая, что должна немедленно попасть в ванную. Я подергала за ручку все двери, даже те, что были с номерами. Наконец шестая дверь открылась — темное помещение пахло гелем для душа, паром и людьми, сходившими в туалет. Когда я нашла выключатель, оказалось, это действительно ванная комната. Мне удалось запереть за собой дверь и склониться над унитазом как раз в ту минуту, когда меня начало выворачивать наизнанку.

Я забыла, разумеется, что такое тошнота, но теперь я вспомнила эти ощущения из детства. Мой желудок сжимался в конвульсиях, и чаша унитаза наполнялась негустой отвратительной жидкостью. Я решила больше никогда не пить пиво и написать это на руке, как только у меня появится такая возможность, а потом повторить то же самое в блокноте. Важно, чтобы это стало правилом моей жизни.

Я опустилась на колени и постаралась держать волосы подальше, пока рвота не прекратилась. На глаза навернулись слезы, мне хотелось вернуться в кровать и уснуть. Но меня искала полиция, и папа (он же Стив) должен был приехать за мной. И хотя я хотела в Париж, чтобы увидеть Джейкоба, родителей мне встречать не хотелось. Они укрощали меня, чтобы я вела себя как нормальный человек. Я хотела увидеть Дрейка. Я не могла уехать, не увидев Дрейка. Я видела его в лодке. Я уцепилась за это воспоминание. Я видела Дрейка в лодке.

Джейкоб был единственным человеком, которому я могла верить, но он был при смерти.

В этой комнате имелся душ — я сняла одежду и позволила горячей воде смыть следы рвоты. Я как следует вымылась гелем и шампунем, которые там стояли. Разумеется, у меня не было полотенца, поэтому я слегка промокнула тело бумажными салфетками, которые нашла рядом с раковиной, и снова оделась. Одежда была влажной, но меня устроило и это. Я почистила зубы остатками чьей-то зубной пасты, которую выдавила на палец. Мгновенно она охладила мой рот приятной снежной свежестью.

У меня ушло некоторое время, чтобы найти нужную комнату. Она оказалась за единственной приоткрытой дверью, которую я забыла закрыть. Девушка, Эги, все еще спала, поэтому я взяла все, что считала своим, включая меховое пальто, на ярлыке которого было написано: «Флора», и сумку с блокнотами, потом тихонько вышла. Все еще спали. Проверив смартфон, я обнаружила, что было десять минут шестого.

В восемь часов женщина из обувного пришла на работу и застала меня на ступеньках своего магазина. Я ждала ее. Если верить моим записям, она была добра ко мне и продала сапоги. Просматривая заметки в блокноте, я нашла между страницами чек с названием магазина, потому пришла туда, готовая попросить о помощи. Я записала на листке все, что должна сказать ей и о чем спросить.