Одно слово – Надежда - [12]

Шрифт
Интервал

– Знаю! – Взбесилась я. Почему он мне читает правила, которые знают все? – Только я не готова отдать свою жизнь из-за препятствия в виде кодекса и твоего чувства вседозволенности! – Выдохнув раздражение, которое поддерживал страх, попыталась спокойно поговорить с Келом, но проклятый страх развязывает язык. – Не надо было, так отчаянно просится к тебе под командование. Слухи ведь на пустом месте не рождаются! – Шепнула я и была услышана.

Мощная спина решила сдвинуться. И вот в мою сторону идет медведь, великан или еще какой ужас. У меня в груди уже все в узел связалось, и органы не знают куда прятаться. Я вся сжалась, ожидая ударов. Сердце стучит как пулемет, а на ладонях ощущается влага, но я стою – смотря в его ледяные и полные убийства глаза, я не отводила взора. Каким-то невиданным чувством я ощутила волны подчинения, но игнорировала их. И вот нас разделяет лишь рука Сафара. Конечность боевика – вот единственное препятствие, которое спасает сейчас меня от смерти. В какую-то долю секунды я поняла, что не дышу, а глаза наводящие ужас застыли.

– Проводите служебный персонал в каюту, господин Сафар, – холодность голоса и эти нотки брезгливости в лице командира.

Меня эти простые слова, будто помоями облили. Но организм пришел в норму и я напряженно выдохнула. Ненавижу генных!

9

Вот, докричалась. Посадили под замок в собственной каюте. Белый потолок, белые стены и обратная сторона луны за иллюминатором. Значит, наша цель не просто облететь спутник Земли, а лунная тюрьма. Так же трясясь и думая о конце жизни, наблюдала за индикатором опасности, что располагался в углу комнаты. Сейчас это была просто лампочка, но если случится поломка с кораблем, то она замигает зеленым или красным. В зависимости от тяжести поломки. Не зная, что делать, ходила по комнате, а потом и вовсе начала перебирать вещи. Нервы пришли в норму, и уже не так трясло, когда корабль пристыковался к спутнику. В окне видеосвязи появился Кел и оповестил команду о двухчасовой остановке. Целых два часа возле тюрьмы? Всегда мечтала о таком. Здесь же держат самых «лучших» заключенных.

Дверь в мою каюту открылась, и на пороге появился Шон. Мне кажется из всех присутствующих он самый вменяемый. Поэтому соскочив со стула, кинулась на выход и попала в кольцо рук пилота.

– Скажи мне, что он намерен делать? – Не найдя лазейки из захвата пилота, я решила задать самый жизненный вопрос.

– К нам на корабль загружают какие-то бочки и якобы сопровождающего груза. – Крепко держал меня серьезный парень. – Тебя приказано держать запертой и… охранять твой покой.

Последние слова меня потрясли на столько, что я перестала прорываться на выход. Воспользовавшись моим замешательством, Шон вкатил небольшой столик с обедом. Посмотрев на слизь, размазанную по тарелке, я скривилась.

– Не хмурьтесь, Кристина Фат. Вы же сами настаивали на полете в космос. – Тут мне даже возразить не чего.

Пилот тихо заблокировал дверь, не увидев одинокую слезинку на моей щеке.

Я столько лет избегала генетиков. Бралась за любую работу и училась, лишь бы ежегодные проверки признавали меня нужной обществу. Лишь бы в моей карте существования не было красного креста. Этот знак, как приговор для человека. Красный крест это принадлежность семье генных, я должна была бы отдать не только кровь, но и матку с яичниками лишь бы измененная женщина могла зачать ребенка. А меня, без этих органов, признали бы генным материалом. Позже просто разобрали бы на «части»… А сейчас я в космосе, закрытом пространстве корабля, в обществе психов и сделать ничего не могу.

На Земле человек находился под защитой Земного Совета. Там каждый находится под наблюдением и защитой. Численность чистых людей ничтожно мала, поэтому нам выдают маленькие чипы, которые бьют током обидчика. А руководит Советом Глава семьи Райв.

Я не знала что делать, как реагировать, но биться головой об стену плохая мысль… кажется. Что может первокурсница в открытом космосе? Да я даже не адаптировалась к местной еде! Мазня на тарелке вызывает желудочный спазм и брезгливость. Нервная система не выдержала такого напряжения и провалилась в сон.

Проснулась я из-за чувства слежки. Тело затекло из-за неудобного положения, и я медленно поднимаю голову.

– Очень рада, вашему посещению капитан Келлер Брон, – вяло пробурчала я, решаясь, встань и поприветствовать его как положено.

– Можешь сказать, что здесь делал Шон? – Принюхивался этот генный и сверкал своими серыми глазюками.

– Сексуальный голод утолял! – Съязвила я и получила такой «жизнеутверждающий» взгляд, что я пожалела, что гробик не купила заранее.

– Не ври человечка, – его резкие движения, и огромные шаги… Кел приземлился на стул, что стоял напротив кровати, и взглянул в сторону не тронутого обеда. – Почему не ешь?

– Мой организм еще не привык к такой пище. Вы же знаете капитан, что приучают к космической еде на втором году обучения. – Эти слова вышли какими-то жалостливыми. Сейчас я его будто обвинила в моей голодовке. – Мы когда будем на Земле? – Спросила я, отвернувшись к иллюминатору, за которым была луна… все еще луна. Значит, мы еще не улетели. – Примерно через сутки? – Мысленно подсчитала я.


Еще от автора Яна Юрьевна Суханова
Вера для Надежды

Мир генных и людей тесно переплетен друг с другом. У людей вырождаются сильные особи, оставляя больных и мутированных. У генных нет жизни без людей из-за экспериментов Древних. Как поступить и что делать, если сама уже не можешь убить своего врага, а защитить человечество хочется? Стать всеобщим врагом! Направить всю месть в свою сторону и тем самым показать, что такое совместная жизнь! А это сделать только на словах так просто. Хоть ты и обладаешь некими знаниями и супер компьютером, но без генного и человека конфликт не решить.


Рекомендуем почитать
Кенар и вьюга

В сборник произведений современного румынского писателя Иоана Григореску (р. 1930) вошли рассказы об антифашистском движении Сопротивления в Румынии и о сегодняшних трудовых буднях.


Брошенная лодка

«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…


Я уйду с рассветом

Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.


С высоты птичьего полета

1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.


Три персонажа в поисках любви и бессмертия

Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с  риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.


И бывшие с ним

Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.