Однажды весенней порой - [20]

Потрясение и печаль сблизили их, и они стали лучше понимать и чувствовать друг друга, даже если ничего не было сказано. Потому что никто не мог припомнить, чтобы чья-то еще смерть так взволновала всех. Несчастные случаи бывали, в жизни все непрочно: то умирал чей-то ребенок, то кто-нибудь из стариков, то падала чья-то скотина, на церковном дворе вырастали свежие могилы, люди облачались в траур. Что же отличало эту смерть от смертей других? Что столь необычное было в Бене Брайсе? Люди старались это понять, думая о нем, и у каждого были свои, дорогие ему воспоминания, и в этих воспоминаниях, слитых воедино, открывались разные оттенки любви.

Поттер у себя дома собрался высадить первую овощную рассаду в теплицу. Но вместо этого он просто сидел с недоеденным куском хлеба и сыра в руке и вспоминал. И его собака Тил, чувствуя, что с хозяином что-то неладно, стала проявлять беспокойство и не лежала на своем месте у очага, а бродила из комнаты в комнату, время от времени подходя к Поттеру и тычась ему мордой в ногу, ища успокоения.

Поттер видел смерть. Он видел, как его брат, задыхаясь от кашля, медленно чахнул от легочной болезни; он сидел у постели своей матери и отца, когда за ними в старости пришла смерть. Но то не было неожиданностью, то было в порядке вещей, и он не хотел, чтобы его родители дряхлели и слабели все больше и больше, чтобы распадались их тела и души, чтобы длились их страдания. Но теперь было по-другому. Поттер никак не мог поверить, что Бен Брайс мертв - Бен, в котором жизнь била ключом, Бен, не ведавший разлада ни с собой, ни с миром. Общаясь с ним, люди всегда ощущали его душевное здоровье, и от этого радость жизни и уверенность в завтрашнем дне наполняли их души и сердца, хотя то вовсе не значило, что Бен был святым; иной раз в работе с ним было не так-то легко, он, случалось, замыкался в себе, словно обороняясь от чего-то, и никто не знал, о чем он думает, и все тогда держались от него в стороне. А бывало, он напрямик выкладывал, что у него на уме, - резал правду-матку, да еще как.

И не только обстоятельства этой беды - скрип и треск падающего дерева и наступившую затем тишину - не мог Поттер забыть. Он не мог забыть, что было с ним, когда, наклонясь над телом, он вдруг понял: Бен мертв. В это мгновение неведомая дотоле истина, огромная и чистая, открылась ему и произвела в нем перемену. Стоя на коленях на влажной земле возле затихшего тела, он был один на один со смертью и понял, что это хорошо. Если когда-нибудь он сомневался в бессмертии души, то теперь сомнений больше не было. Страх и благоговение обуяли его и словно бы приковали, стоящего на коленях, к земле, и весь лес полнился величием этой минуты - минуты прощания духа с телом. И когда он коснулся руки Бена Брайса, сжал его широкое запястье и ощутил волосики, покрывающие кожу, его словно током пронзило какое-то чувство, которого он не мог бы объяснить словами. И оно не проходило, он ощущал его и теперь.

И когда он стоял позади всех в маленькой церкви во время похорон, его снова посетило это чувство, хотя теперь он весь был во власти потрясения, вызванного смертью Бена, и упрямого нежелания поверить в нее, и печали жалости к себе, и к Рут, и ко всем... и чувства утраты.

Он покачал головой. Перед ним тогда отворилась дверь, и он ступил за порог и теперь старался осознать то, что ему открылось, и перемену в самом себе.

Он жил один, вот уже тридцать лет, и был доволен; он не привык много размышлять. А теперь он только и делал, что сидел и думал.

Собака обнюхала щель под дверью, потом, тихонько повизгивая, вернулась обратно к Поттеру, и тогда он встал, и они вдвоем вышли и окунулись в туманную сырость вечера. Березовой рощей они спустились вниз, прошли Лоу-Филд, поднялись на кряж и стали спускаться вниз. Все кругом было бесцветно, неподвижно, небо хмуро.

Поттеру казалось, что к прежнему уже не будет возврата - ни для него самого, ни для всей деревни; их мир пошатнулся, и им придется освоиться с этим, потому что пути назад нет.

Он пробыл в лесу дотемна и на обратном пути увидел огонек в окне у Рут Брайс и приостановился, тревожась за нее; но он знал, что не может пойти к ней, что она отшатнется от него, - на нем лежал отсвет последних предсмертных мгновений угасающего Бена. Поттер не знал, что будет с ней теперь. И ему стало страшно.

В дом в Фосс-Лейн, казалось, вполз промозглый туман, проник во все комнаты и залег там, и по всему дому и день и ночь разносился громкий плач Доры Брайс. Она либо лежала в постели, либо сидела, скорчившись у очага. Глаза и губы у нее опухли, и их жгло от слез.

- За что мне такое? Что я сделала, чем заслужила это? Разве он когда-нибудь кому-нибудь причинил зло? Как мне теперь жить, как мне теперь жить? Как он мог умереть?

И в конце концов это стало надоедать домашним и раздражать их, и они перестали успокаивать и утешать ее. Артур Брайс - рослый мужчина с искалеченным плечом и рукой - стоял где-нибудь поодаль, беспомощно затаив свое горе глубоко в себе, никогда не выказывая его ничем. А Джо уходил в лес, а быть может, по ту сторону кряжа, и бродил один, прежде чем пойти к Рут, похозяйничать за нее, утешить и получить утешение.