Однажды в замке - [16]

– Ты прекрасно знаешь, что молодая незамужняя леди должна носить только ткани пастельных оттенков.

Лила пересекла комнату и открыла окно.

– Не курить! – приказала Эди, показывая на стул.

Лила вздохнула и села.

– Я практически замужем. Кинросс здесь, и я просто не могу надеть одно из этих унылых платьев.

Она не знала, как лучше объяснить, но если не увидит желания в его глазах, может разорвать помолвку из чистого стыда. Она не могла отделаться от мысли о том, что, возможно, он предложил ей руку из-за молчания на балу.

– Дорогая, ты – стройная ива, по сравнению со мной, – запротестовала Лила. – Конечно, я тебя понимаю, прекрасно понимаю. К твоим волосам не идут нежные тона. Все же у нас нет времени каким-то чудом переделать одно из моих платьев.

– Мы одного роста. Мои бедра, может быть, немного худее, но грудь такая же.

– Моя грудь совершенно немодно велика. Как и мои бедра.

– Можешь называть свою грудь немодной, если хочешь, но мне моя нравится. И мы почти одного размера. Любое платье подойдет, – настаивала Эди. – Неужели не видишь, Лила? Кинросс не приглядывался ко мне, хотя я ценю тот факт, что он выбрал жену, основываясь на рациональных соображениях. Правда, я его одобряю.

Лила закатила глаза.

– Рациональные соображения – совершенно абсурдная причина для женитьбы. Твой отец однажды сказал мне, что после смерти твоей матери он составил список из шести пунктов, где обозначил качества, необходимые для будущей графини, а я соответствовала пяти из них. И взгляни, чем все обернулось…

– А какой пункт был шестым?

Лила снова встала и подошла к груде платьев.

– Плодовитость, конечно, – бросила она, наклоняясь над нарядами. – Способность производить маленьких графов десятками, если не дюжинами. Как насчет зеленого? Оно не такое скучное, как белые.

– Вы с отцом любите друг друга, – заметила Эди, игнорируя тот факт, что Лила пытается превратить вырез зеленого платья в нечто чувственное, что, разумеется, было невозможно. – Вы просто не…

– …нравимся друг другу, – докончила за нее Лила и одним движением оторвала от выреза кружевную отделку.

– Я в это не верю. Вы нравитесь друг другу. Просто вам следует больше разговаривать. Но пока что оставим в стороне твой достойный сожаления брак. Я пытаюсь сделать все, чтобы мой оказался счастливым. Не хочу, чтобы Кинросс думал, что я нечто вроде вялой лилии.

– После твоего письма вряд ли ему это придет в голову, – покачала головой Лила. – Слава богу, у твоего отца оказалась книга шекспировских цитат. Полагаешь, Кинросс воображает тебя синим чулком, перечитавшим все эти пьесы?

– Скоро он обнаружит, что это не так, – заверила Эди. – Ты решила уничтожить это платье?

Мачеха подняла зеленое платье, с которого спорола белое кружево.

– Если оттянешь рукава, чтобы обнажить плечи, это платье может оказаться очень привлекательным.

– Не желаю ничего привлекательного. Желаю быть такого рода женщиной, которая разбрасывается непристойными шуточками.

– Такой женщине непременно понравилось бы это платье. Возможно, я еще решу убежать от твоего отца и открыть собственную модную лавку.

Эди подошла и взяла наряд.

– Я не могу это надеть. Смотри: ты порвала плечо по шву. Я просто не желаю играть роль девственного лебедя.

– Но ты и есть девственница, – вздохнула Лила. – Думай об этом, как о неизбежном этапе своей жизни. Когда-нибудь ты станешь старой и беззубой, и тебе придется питаться бульоном. К несчастью, мужчины смотрят на женщин, как на новое вино, которое хорошо только, пока его не откупорят.

Эди пыталась осознать это, но не смогла.

– Но я знала женщин замужних, которым за тридцать, и они все равно не носят ничего, кроме белого. Я считаю дам, упорствующих в подобном заблуждении, достойными лишь жалости, – добавила Лила.

Но всякий мог предположить это, взглянув на разницу между белым платьем и смелыми яркими туалетами Лилы.

– Я не протестую против своей девственности, – возразила Эди, возвращаясь на табурет перед туалетным столиком. – Просто не хочу разыгрывать роль скромной, благочестивой леди Эдит, как в то время, когда была больна. Нет, по правде говоря, я делала это всю свою жизнь.

– Твоему отцу это не понравится.

– Мой отец проявил свою власть надо мной, когда подписал брачные соглашения. Теперь мне нужно точно убедиться, что мой муж не посчитает, будто его пригласили играть роль отца.

– Хороший довод, – одобрила Лила. – Полагаешь, разница в возрасте между мной и твоим отцом заставляет его считать меня ребенком?

Эди закатила глаза.

– Неужели до тебя это никогда не доходило?

До Лилы, казалось, дошло только сейчас. Она бросила зеленое платье на кровать.

– У меня есть наряд как раз для тебя. Мэри, пожалуйста, вернитесь в мою комнату и попросите Троттер дать вам винный шелк. Это жертва, дорогая, – обратилась она к Эди. – Я подумывала надеть его завтра вечером, но думаю, тебе оно нужно больше.

Лила подошла к окну.

– Только попробуй вынуть сигару! – вскинулась Эди.

– Вот этот тон – прямое наследие твоего отца. Но это к лучшему: легче будет отдавать приказания, когда станешь управлять замком.

– Я практикуюсь на тебе. Больше никакого курения, пока я рядом.