Однажды в Голливуде - [19]

Поэтому Клифф был приятно удивлен, услышав на том конце провода голос Кули. И был удивлен еще больше, когда Бастер спросил, можно ли прямо сегодня приехать к Клиффу в Ван-Найс. Спустя час с небольшим возле трейлера остановился красный пикап «Датсун» 1961 года выпуска. Клифф предложил другу пиво, и, когда оба открыли по банке «Олд Чаттануги», Кули поднял тему долга:

— Слушай, насчет тех трех тысяч, что я торчу…

— Трех тысяч и двух сотен, — поправил Клифф.

— Три тысячи двести долларов? Уверен?

— Так точно, — сказал Клифф.

— Что ж, тебе лучше знать. Три тысячи двести долларов, — сказал Кули. — Нет у меня их.

Клифф ничего не сказал, только отпил пива.

— Но не отчаивайся, — продолжил Кули. — У меня есть кое-что получше.

— Что-то получше трех тысяч двухсот долларов в зеленых американских банкнотах? — Клифф не скрывал скепсиса.

— Даже не сомневайся, — уверенно сказал Кули.

Клифф знал, что лучше денег могут быть только болеутоляющие, поэтому, если Кули не припер с собой чемодан, доверху набитый ибупрофеном, ему неинтересно.

— Ну, Бастер, что же ты принес такое, что лучше денег, скажи на милость?

Большим пальцем Кули указал на дверь:

— Выйди посмотри.

Оба вышли из трейлера с банками «Олд Чаттануги», и Бастер повел Клиффа к кузову пикапа. Там в проволочной клетке на четырех лапах стояла Бренди.

Хотя Клифф был неравнодушен к собакам, особенно к сукам, а Бренди была красивой девочкой, сперва она его не особенно впечатлила.

— Хочешь сказать, что эта сука стоит три тысячи двести долларов? — спросил скептически настроенный Клифф.

— Не-а, — улыбнулся Кули. — Она не стоит три тысячи двести долларов. — И добавил, ухмыляясь все шире: — Ее цена где-то в районе семнадцати-двадцати тысяч долларов.

— Неужели? — с сомнением спросил Клифф. — И с чего это вдруг?

— Это лучшая бойцовая собака во всем гребаном Западном полушарии.

Клифф вскинул брови.

— Эта сука загрызет кого угодно. Питбуля, добермана, немецкую овчарку, двух псов за раз — ей пофиг. Эта сука любому жопу оторвет.

Клифф оценивающе смотрел на собаку в клетке, а Бастер все не унимался:

— Эта сука — не просто собака. Она — счет в банке. Она — роскошный стейк в любое время дня и ночи. Владеть ею — это как владеть пятью падающими лошадьми!

«Падающей лошадью» называли такую лошадь, которая умела падать и при этом не калечиться и не пугаться. А в Голливуде, где каждый день клепали сотни фильмов и телесериалов про Дикий Запад, если у тебя есть лошадь, которая умеет падать и вставать, то у тебя есть свой личный маленький станок для печати денег. Больше можно было заработать, только если повезет и у тебя родится ребенок, который станет успешным актером.

— Помнишь Неда Гласса? — напомнил Бастер Клиффу. — У него была Блю Белль, падающая лошадь.

— Вроде да, — сказал Клифф.

— Помнишь, сколько он зарабатывал на этой дуре?

— Угу. — Клифф помнил. — Сколотил небольшое состояние.

— Эта сука… — указывая на клетку, — все равно что четыре такие кобылы.

— Хорошо, Бастер, — сказал Клифф, — я весь внимание. Что ты предлагаешь?

— Слушай, наличку я отдать не могу, — честно сказал Кули. — По крайней мере, не три тысячи долларов. Но я могу предложить тебе половину прибыли от Сонни, мать его, Листона среди собак.

Клифф молча слушал, пока Бастер расписывал план:

— У меня есть тысяча двести долларов. Мы выставим ее на собачьи бои в Ломите. Поставим на нее тысячу двести и просто откинемся в креслах — она сама все сделает. Ты сразу оценишь ее потенциал, как только увидишь в действии. Затем мы устроим ей гастроли, будем оба ставить на нее все, что выиграли, и к бою номер шесть заработаем по пятнадцать косарей на брата.

Клифф знал, что Кули не пытается его наколоть. И сам верил в то, что говорил. Но Кули считал, что дело верняк, а Клифф не верил в верняки. Плюс собачьи бои незаконны, не говоря уже о том, что это безвкусица, и в плане было слишком много переменных, из-за которых все могло полететь к чертям.

— Господи, Бастер, — сказал Клифф и начал торговаться: — Мне на хрен не нужны собачьи бои, мне нужны мои деньги. Если у тебя есть тысяча двести на ставку, почему сразу мне их не отдашь?

— Потому что мы оба знаем, — честно ответил Бастер, — что если я отдам тебе тысячу двести долларов, то это все, что ты от меня получишь. Я не хочу отдавать тридцать пять центов за каждый твой доллар, — подчеркнул Бастер. — Когда я был на мели, ты себя повел как охуенный мужик, и теперь я хочу, чтобы ты заработал! Давай вместе метнемся хотя бы на первый бой в Ломиту, — предложил Бастер. — Просто посмотришь на нее в деле. Поверь, Клифф, это будет самый волнующий опыт в твоей жизни. Она выигрывает — мы забираем две тысячи четыреста. Если решишь не продолжать, две тысячи четыреста — твои.

Клифф сделал еще глоток пива, глядя на горку мышц в сетчатой клетке.

Бастер завершал свой треп:

— Ты меня знаешь, а значит, знаешь, что я тебя не кину. Если я так говорю, значит, я в это верю. Доверься мне — хотя бы на первый бой. Эта сука может победить.

Клифф посмотрел на суку в клетке, затем на сукиного сына, стоящего перед ним с банкой пива в руке.

Затем присел на корточки, чтобы быть на одном уровне с собакой по ту сторону проволочной решетки. Клифф и собака стали играть в гляделки. Не выдержав тяжелого мужского взгляда, сука зарычала и кинулась на Клиффа. Лишь проволочная решетка помешала ей вгрызться зубами в красивое лицо. Клифф обернулся к Бастеру Кули.