Однажды в Америке - [87]

Девятнадцатого марта Аленка собрала несколько мешков с вещами, которые мы решили не брать, и отвезла в «Армию спасения», а я отправил в Россию мой «Харлей-Дэвидсон» и «Линкольн Навигатор», подаренный Брюсом Уиллисом, а затем перевел десять миллионов долларов на счет фонда «Дом-музей Мэрилин Монро», после чего подписал дарственную, передающую все, принадлежащее этому фонду, в руки Элизабет Тейлор. А потом попросил Роджера, одного из пилотов-любителей, с которым мы частенько «крутились» над аэродромом, поддерживая летные навыки, и потому являлись ну не друзьями, конечно, но точно приятелями, арендовать мне от своего имени «Сессну» и, плюс, заказать перелет частным бизнес-джетом из Лос-Анджелеса до Монреаля. Что он и сделал. В Америке с подобным все как-то довольно просто – задавать мне какие-нибудь вопросы никому и в голову не пришло. А может, я от жены «гульнуть» хочу? Ну вот так – по-миллиардерски, с перелетом бизнес-джетом. Так что он просто проявляет мужскую солидарность… Сделано это было для того, чтобы сразу после того, как мы с женой покинем церемонию, сумели бы быстро добраться – я в Ванкувер, откуда потом собирался вылететь в Макао, а Аленка в Квебек, из которого она должна была отправиться в Москву. К детям. Не думаю, что, даже если кто-то захочет воспрепятствовать моему вылету с континента, он успеет за несколько часов подвязать на это Канаду. Для въезда же из США в Канаду не требовалось даже предъявлять паспорт – достаточно было водительских прав или карточки социального страхования, так что и на американо-канадской границе нас тоже не перехватить… Можно сказать, что я дул на воду – но для меня так было спокойнее.

Церемония «Оскара» в этом году проходила в Dorothy Chandler Pavilion, и вела ее Вупи Голдберг. У нас с ней были вполне нормальные отношения. Она снялась в трех моих фильмах, но только в одном ее роль можно было считать условно главной. Ну или одной из главных. Но я заплатил ей за работу вполне достойные деньги. Так что отношения у нас с ней были хорошие. И я ценил ее как актрису. Так что сейчас я даже испытывал небольшую вину от того, что мне предстояло сделать. После всего, что я тут устрою, ее вряд ли когда-нибудь еще пригласят вести «Оскара». И вовсе не потому, что она будет в чем-то виновата, а по той же причине, по которой в древние времена казнили гонцов, принесших дурные вести…

Перед началом церемонии произошла неожиданность – едва только мы с Аленкой покинули арендованный на этот вечер лимузин, доставивший нас до красной дорожки перед Dorothy Chandler Pavilion, как ко мне подскочил Ванштейн и, вцепившись в руку, принялся громогласно извиняться за то, что «не верил в меня». А потом наговорил еще кучу комплиментов, не отпуская мою ладонь до тех пор, пока не прекратилось полыхание вспышек со стороны фаланги фотографов, выстроившихся напротив красной дорожки… Я знал, что он пытался продвинуть на «Оскар» своего «Влюбленного Шекспира», но ему это не удалось. И, похоже, потому, что ему аукнулись репутационные потери от той нашей «войны». Так что он, судя по всему, решил вот так вот публично ее закончить… Но ой, не вовремя он это решил, совсем не вовремя. Впрочем, мне было на него наплевать. Как случилось – так случилось, пусть теперь сам себя клянет… Потом мы с Аленкой позировали фотографам и отвечали на массу вопросов. В том числе и о том, почему это я вдруг, после таких успехов, решил продать свою студию и уйти из кино… а также почему моя жена так напряжена, и-и-и… не надумали ли мы развестись? Причем этот вопрос мгновенно стал дико популярным, и его принялись задавать нам раз за разом в разных интерпретациях. Отчего улыбка Аленки превратилась в настоящий оскал, а я едва не набил морду парочке особенно настырных журналюг. Что, похоже, было воспринято исключительно как подтверждение высказанной идеи… Так что, едва только мы сошли с дорожки, жена тут же побежала в дамскую комнату – чуть успокоиться и привести себя в порядок, а я в этот момент оказался буквально атакован «актрисами, моделями и телеведущими», учуявшими добычу. Так что начало церемонии было воспринято нами обоими с огромным облегчением…

– Знаешь, – шепнула мне Аленка после того, как объявили победившего в первой номинации, – а меня отпустило.

– Что?

– Ну, после Парижа я чувствовала себя одновременно как взведенная пружина и как кусок льда. А сейчас… – Она сделала паузу и улыбнулась той самой прежней улыбкой, от которой у меня всегда сносило башню: – Отпустило.

Когда дело дошло до объявления номинации «Лучший фильм», у «Властелина колец. Возвращение короля» уже накопилось пять «Оскаров». Причем в момент объявления последнего на данный момент – за лучшую мужскую роль, которого получил красавчик Жан Рено, – я едва не выскочил на сцену. Потому что отчего-то начал паниковать насчет того, что нам не дадут «Лучший фильм». А заготовленный мной speech нужно было произнести именно со сцены… Но Аленка успокаивающе стиснула мне локоть, а когда я покосился на нее, улыбнулась и опустила ресницы. Мол, не волнуйся – все будет хорошо. И я остался на месте.