Однажды в Америке - [22]

После позднего завтрака я завалился на кровать и подтянул поближе телефон. Потому что решил сегодня не идти в контору. Раз уж Билл взял все на себя – пусть теперь отдувается. А с меня хватит нервов. Да и нужно сделать несколько звонков. У меня вон на курс русской филологии аж девяносто семь человек записалось. В два раза больше, чем у Фила Киркпатрика. Отчего он теперь мне жутко завидовал и регулярно строчил на меня кляузы куда только мог. Мол, манкирую своими обязанностями, переношу лекции, до сих пор не провел ни одного семинара – а руководство мне потакает… Ну, он прав, конечно, – потакает. Вот и сейчас я валяюсь на постели в нью-йоркском отеле, а не читаю лекцию с кафедры… Но куда им деваться? Я ж звезда! Во-первых, везунчик, каких мало. Во-вторых – титулованный спортсмен. Ну и, в‐третьих, – герой.

Несмотря на то что я получил свои награды, воюя на противоположной стороне, потому как США поддерживали именно моджахедов, руководство колледжа отнеслось к ним вполне уважительно. Впрочем, сейчас к рухнувшему СССР отношение здесь, по эту сторону Атлантики, было скорее снисходительным. Мол, жили в глухих лесах какие-то идиоты, которым пришла в голову идиотская мысль конкурировать с Америкой. Вследствие чего они и рухнули. Ибо иначе и быть не могло! America is the best! Но они наконец-то поумнели и сдались. Так что теперь можно и похлопать их по плечу, и даже слегка похвалить, сказав, что замах был зачетный. Типа, пусть и глупенько, но амбициозно. А мы, в США, ценим амбициозность… И это еще никто пока не знает о нашей с Экманом авантюре. Ну, будем надеяться, и не узнает. Хотя бы какое-то более-менее долгое время. Потому что если она закончится-таки планируемым успехом, то для американцев это будет круче, чем все мои уже упомянутые регалии. Какие там золотая медаль Олимпиады или государственные награды? Забудьте! Самым большим кумиром в Америке всегда являлся человек, который умеет делать деньги!

Но первым я набрал не колледж.

– Алло?

– Привет, любимая! – Я расплылся в улыбке. – Как вы там?

– Да нормально. Обживаемся. Хотя в деревне было лучше… – Ну да, прежде чем улететь в Америку, им пришлось почти месяц, пока делались визы, проторчать у дедуси в деревне. Потому что сразу после того, как распространилась новость о моем выигрыше в лотерею, телефон в нашей квартире буквально раскалился от звонков. Я-то был недоступен, ибо в это время уже мотался по всему Восточному побережью, меняя отели и города чуть ли не раз в пару-тройку дней, так что дозвониться мне было практически нереально. А о существовании мобильного телефона в России пока знала еще чрезвычайно маленькая прослойка людей. Да и не было его у меня в тот момент. Мобильный контракт я оформил только в августе. Увы, сейчас даже в Америке, если кому-то нужна была мобильная связь, ему предстояло пройти цепочку сродни регистрации личной радиостанции коротковолнового диапазона: купить оборудование весом почти в полкило и стоимостью от тысячи до трех тысяч долларов, к которой и был намертво привязан контрактный номер, потом заполнить все положенные документы, после чего еще и подождать, пока придет «разрешение на эксплуатацию». Последнее, конечно, было чисто формальным, эти разрешения приходили, считай, автоматом и в течение всего пары-тройки дней, но бланк на него требовалось заполнить в числе пачки других документов… Вот им и пришлось отдуваться. Причем звонили все – и родные с друзьями, и всякие журналисты, репортеры и телевизионщики, бывшие одноклассники/однокашники/сослуживцы (ну, у кого был мой номер телефона). Так что побег в «родовое гнездо» стал настоящим спасением. Но, увы, они и там не факт, что находились в полной безопасности. Особенно учитывая то, что моим выигрышем заинтересовались те, кто исповедовал принцип «лох должен делиться». Лохами же подобные типы считали всех, кроме себя. Была парочка странных звонков, где меня приглашали «типо побазарить»… Слава богу, к тому моменту Пыря уже окончательно уволился со службы и потому смог, согласно нашим с ним договоренностям, вплотную озаботиться обеспечением безопасности моей семьи. Он, конечно, являлся профессионалом не совсем в той области, которая требовалась, – наш с Аленкой старый друг был диверсантом, то есть «убивцем», а не охранником, но других людей со схожими навыками, которым я мог бы доверять хотя бы настолько же, насколько ему, у меня под рукой не было. К тому же в настоящее время основной опасностью со стороны всяких «нелохов» являлся бурый наезд или, если уж совсем по беспределу, тупой налет с целью похищения. Не доросли наши местные бандиты пока до всяких хитровывернутых схем, для противодействия которым необходимы профессионалы высокого класса… А для купирования подобных примитивных угроз крепких парней, прошедших через службу в спецназе, пока было достаточно. Так что Пыря по-быстрому подобрал себе еще трех человек из числа своих сослуживцев, уволившихся вместе с ним или чуть раньше, которые и осуществляли непосредственную охрану моей семьи.

– То есть вьешь гнездо?

– Ой, вью… – рассмеялась моя любимая и тут же быстро заговорила: – Я в субботу ездила в Хелену, набрала посуды и купила детям кроватки и матрасы. В «Икее»! – Название этого дешевого магазина сборной мебели и сопутствующих товаров для дома она произнесла с некоторым придыханием. Несмотря на то что за границей мы уже были не раз, с «Икеей» она пока не сталкивалась. Ну не было у нас до сих пор необходимости покупать мебель или товары для дома в оптовых количествах. А между тем подход этой шведской фирмы к представлению своей продукции на неподготовленный советский ум действовал реально сногсшибательно. В наших мебельных даже присесть на диван или провести рукой по обивке можно было только исподтишка и оглядываясь. Иначе на тебя коршуном налетали продавцы. Тут же можно было все – сидеть, лежать, щупать белье, открывать дверцы полок и шкафчиков, включать свет! – Ой, Ромка, там так здоровско! Все можно трогать, везде сидеть, а еще они там сделали прям такие настоящие комнатки, разные – кухни, гостиные, спальни, даже ванные. Прям приходи, смотри и делай так же…