Однажды, может быть… - [20]

Софи уже два года была помолвлена с каким-то налоговым консультантом и уверяла, что совершенно счастлива. Красивый, богатый, занимается серфингом, и на том самом месте у него, как она это назвала, «киль». Словом, она вполне довольна… Никогда не любил австралийцев! Да ладно, что бы у него там ни было, хоть киль, хоть мачта, у руля-то сейчас стоял я.

— Что же с нами будет-то, Софи, куда же это нас заведет?

— Понятия не имею. Я об этом думала, что ли? Узнала, что ты в Лос-Анджелесе, — и сразу захотелось тебя увидеть.

— Ну ты даешь! Столько лет прошло, ты являешься как ни в чем не бывало, да еще говоришь, что не задумывалась о последствиях.

— Если честно, я и о постели не думала. Думала, мы просто поужинаем вместе, как друзья, как люди, способные держать себя в руках.

— К сожалению, все вышло совсем не так. Софи… у меня только что родился ребенок, и я люблю другую женщину.

Я говорил, но у меня было ощущение, что я вру самому себе. Если я люблю Орели, как я могу набрасываться на свою бывшую, стоит мне только ее увидеть?

— Да знаю, разведка донесла.

— Знаешь — и все равно врываешься в мою жизнь, все равно не вылезаешь из моей постели… А потом что? Потом ты, должно быть, удалишься на цыпочках?

— Вообще-то нет. Я подумываю вернуться в Париж, мне предлагают более подходящую работу во Франции… А Майк не хочет ехать со мной.

Новость некоторое время металась у меня в голове пинг-понговым мячиком. Выходит, не так уж она счастлива со своим опереточным Келли Слейтером?[5] Все это становилось слишком сложно для меня, в голове не укладывалось. И что теперь? Вот она вернется, и меня снова закружит смерч. Не может эта женщина не переворачивать вверх дном мою жизнь, просто не может — и все тут.

* * *

Софи вернулась во Францию через полгода после нашего голливудского приключения, и я за эти шесть месяцев совершенно измучился: мы с Орели любили друг друга, но я не мог выкинуть из головы Софи. Я ждал ее с огромным нетерпением и с такими же огромными сомнениями, мы перезванивались каждый день, словно влюбленная парочка, которую свели лето и отпуск.

Гастон дарил мне несравненные радости, он мне улыбался и, глядя мне прямо в глаза, писал на меня, когда я его переодевал. Мне казалось, он понимает, что я за сволочь, хотя сам я пытался убедить себя в обратном. Орели ни о чем не догадывалась, ей для счастья хватало того, что я есть в ее жизни, и единственное, в чем она меня упрекала, так это в том, что я слишком балую Гастона.

— Опусти парня на пол, если ты будешь все время таскать его на руках, он пойдет лет в четырнадцать, не раньше!

10

Наша встреча после разлуки была фантастической и очень чувственной, казалось, нами управляли наши тела, а их неудержимо тянуло соединиться.

Софи поселилась в чудесной квартире в Седьмом округе и начала работать на новом месте — теперь она руководила стюардессами своей компании. Все преимущества профессии остались при ней, зато летать больше не приходилось, и Софи была этому несказанно рада, потому как ей уже надоели до чертиков и сами полеты, и пассажиры, воспринимавшие ее только как сексуальный объект. Словом, она вполне созрела для того, чтобы спуститься на землю, и мне казалось, что в ее представлений я был чем-то вроде аэропорта.

К чести Софи будь сказано, она не просила ничего сверх того, что я ей давал. Наша преступная связь была хорошо продумана, и хотя встречались мы при малейшей возможности, занимались любовью где придется и я даже брал ее иногда с собой на заграничные съемки, для всех она оставалась моей личной помощницей. Я вел двойную жизнь, и мне это нравилось. Софи знала, что я никогда не брошу Орели, и, стоило коснуться этой темы, говорила, что ей ничего от меня не надо, она наслаждается жизнью, я доставляю ей приятные минуты, и только. Думаю, она говорила так нарочно, и эти ее высказывания неизменно меня бесили, но я старался не показывать своего бешенства, просто, вернувшись домой, занимался любовью с Орели, точно в первый раз, — скорее всего, из страха остаться одному. До чего же я был труслив, подл и малодушен! Мне хотелось, чтобы меня любили обе женщины, а сам я не решался выбрать одну из них, я просто не способен был сделать это. Это было выше моих сил. Более того, я испытывал к своим двум женщинам совершенно разные чувства.

Согласен, я вел себя чудовищно, но я и представить себе не мог, что расстанусь с Орели. Да и с какой стати? Мне не в чем было ее упрекнуть, мне все в ней нравилось, она служила мне примером, ей удавалось совместить работу и семью, наконец, она была прекрасной матерью. Орели знала, как разговаривать с Гастоном, все всегда делала правильно и в любой ситуации была на высоте. В Орели я нашел то, чего Софи мне не давала и дать не могла, — стабильность. А для актера это очень важно. Поверьте, я знаю, что я подонок и эгоист, что заслуживаю презрения, но именно в тогдашней ситуации я чувствовал себя совершенно счастливым.

Перемены в моем поведении первым заметил Ален. Этот прожженный бабник сразу почуял, что я кого-то завел, а когда я сказал ему, что снова встречаюсь с Софи, едва сдержался, чтобы не врезать мне.