Однажды Гоголь… - [3]

Библиотекарь

В гимназии Гоголь известен был как хранитель книг, выписываемых в складчину. Пантелеимон Кулиш, первый биограф писателя, рассказывал со слов его соучеников, что книги выдавались библиотекарем по очереди. Получивший для прочтения книгу должен был в присутствии Гоголя усесться чинно на скамейку в классной зале на указанном ему месте и не вставать до тех пор, пока не возвратит книги. Этого мало: библиотекарь собственноручно завертывал в бумажки большой и указательный пальцы каждому читателю и тогда только вверял ему книгу. Гоголь берег книги как драгоценность и особенно любил миниатюрные издания.

Как Гоголь проучил хвастуна

Был между гимназистами ученик, который весьма часто хвастал перед ними имениями своего отца, хотя все знали, что это неправда. Хвастовство это надоело всем, но никто не решался унять товарища. Однажды во время подобного хвастовства, в самом его разгаре, Гоголь вынул из кармана малороссийскую дудочку и вдруг просвистел посреди товарищей. Все расхохотались. Хвастун замолчал, покраснел, заплакал, и с той поры прекратилось его хвастовство.

Школьные проказы

Однокашник Гоголя по гимназии Иван Сушков рассказывал как-то за обедом у своего дяди, московского литератора Николая Васильевича Сушкова: «Никто не думал из нас, чтобы Гоголь мог быть когда-либо писателем даже посредственным, потому что он известен был в лицее за самого нерадивого и обыкновенного слушателя и отличался больше жартами (шутками), которыми часто заставлял всех товарищей хохотать до беспамятства. Довольно бывало ему сказать одно слово, сделать одно движение, чтобы все в классе, как бешеные или сумасшедшие, захохотали в одно горло, даже при учителе, директоре… Он же оставался как ни в чем не бывало: спокоен и важен. Пока не знали причин нашего смеха, обыкновенно наказывали нас за него тем, что мы должны были, провинившись, стоять, а он один сидеть; но когда нам наскучило это и мы объявили, в чем дело, уже один он стоял, а мы сидели».

Как Гоголь притворился сумасшедшим

В Нежинской гимназии хотя и редко, но применялись телесные наказания. Нестор Кукольник вспоминал, как однажды, еще в нижних классах, Гоголь чем-то провинился и, чтобы избежать наказания, притворился сумасшедшим. «Плохо, брат! – сказал ему кто-то из товарищей. – Высекут!» – «Завтра!» – отвечал Гоголь. Но приговор утвержден, явились классные надзиратели. Вдруг Гоголь вскрикивает так пронзительно, что все пугаются, и… сходит с ума. Подымается суматоха. Гоголя ведут в больницу.

Директор гимназии Иван Семенович Орлай дважды в день навещает его. Гоголя лечат, друзья ходят к нему в больницу тайком и возвращаются с грустью: помешался, решительно помешался! Словом, до того искусно притворился, что все были убеждены в его помешательстве.

И когда после двух недель успешного лечения его выпустили из больницы, приятели долго еще поглядывали на него с сомнением и опасением.

Бычачьи глаза

Тимофей Пащенко вспоминал, что в гимназии у них был товарищ, Михаил Риттер, – большого роста, чрезвычайно мнительный и легковерный юноша. У него был свой лакей, старик Семен. Гоголя заинтересовала чрезмерная мнительность товарища, и он выкинул с ним такую штуку. «Знаешь, Риттер, – сказал он, – давно я наблюдал за тобою и заметил, что у тебя не человечьи, а бычачьи глаза. Но все сомневался и не хотел говорить тебе, а теперь вижу, что это несомненная истина». Товарищ подходит несколько раз к зеркалу, пристально всматривается, изменяется в лице, а Гоголь приводит всевозможные доводы и наконец совершенно уверяет его, что у него бычачьи глаза.

Дело было к ночи. Лег несчастный Риттер в постель, не спит, ворочается, тяжело вздыхает, и все представляются ему собственные бычачьи глаза. Ночью он вдруг вскакивает с постели, будит лакея и просит зажечь свечу. «Видишь, Семен, – спрашивает он, – у меня бычачьи глаза?» Подговоренный Гоголем лакей отвечает: «И впрямь, барин, у вас бычачьи глаза!» Риттер окончательно растерялся и упал духом. «Ах, Боже мой! Это Гоголь сделал такое наваждение!»

Вдруг поутру суматоха. «Что такое?» – «Риттер сошел с ума! Помешался на том, что у него бычачьи глаза!» – «Я еще вчера заметил это», – говорит Гоголь с такою уверенностью, что трудно было не поверить. Бегут и докладывают о несчастье директору Орлаю, а вслед является и сам Риттер и горько плачет: «Ваше превосходительство! У меня бычачьи глаза!» Ученейший и знаменитейший доктор медицины Иван Семенович Орлай флегматично нюхает табак и, видя, что ученик действительно рехнулся, приказывает отвести его в больницу. И повели бедного Риттера в больницу, в которой он пробыл целую неделю, пока не излечился от мнимого сумасшествия и мнительности.

Оба соврали

Однажды Гоголь, прогуливаясь по аллеям лицейского сада, толкнул плечом одного из воспитанников, на что тот сказал ему: «Дурак!» – «Ну, ты умный, – ответил Гоголь, – и оба мы соврали…»

Литературный дебют

В декабре 1828 года Гоголь вместе со своим школьным товарищем Александром Данилевским прибыл в Петербург. С собой он привез поэму «Ганц Кюхельгартен», написанную, как сказано на заглавном листе, в 1827 году. Гоголь скрыл свое раннее произведение под псевдонимом В. Алов. Напечатал его на собственный счет и раздал экземпляры книгопродавцам на комиссию. Он тогда жил со своим земляком и соучеником по гимназии Николаем Прокоповичем, который один и знал, откуда взялся «Ганц Кюхельгартен». Для других знакомых Гоголя это оставалось тайной.