Одна ночь в пустыне Святой Горы - [42]

появлении грома и молний они помышляют о Дне Страшного Суда. В крике птиц они слышат голос труб, призывающих мертвых восстать из гробов. Утренняя заря и рассвет напоминают им явление Честного и Животворящего Креста, знамения Сына Человеческого. Сияние солнца напоминает им о приходе во славе Солнца Правды, Христа. Поднимающиеся тогда для прославления Христа — это святые, которые восхищаются на облаках для встречи с Господом на воздухе, нерадящие же о том, чтобы при восходе солнца славословить Бога, и спящие — это подлежащие будущему осуждению грешники…

Таким образом я старался жить в ту ночь. Такими мыслями пытался согреть свое грешное и холодное сердце. Возгревая его, я молился примерно так, как блаженный Августин: Ты — дивный лук и острый нож, силой Своей пробивающий жесткий панцирь человеческого сердца, пронзи мое сердце копьем стремления к Тебе, чтобы говорила Тебе душа моя: Насыщаюсь Твоей любовью, и от этой раны любви к Тебе денно и нощно льются обильные слезы. Утиши, Господи, и укроти зачерствевшую душу мою острейшим лезвием Своей любви, войди вглубь ее могучей силой Своей, дай главе моей воду неиссякающую, глазам моим вечнотекущие потоки слез, чтобы я, охваченный безмерной любовью и стремлением видеть Твой прекраснейший лик, всегда рыдал, не принимая никакого обольщения во время настоящего жития, и сподобился созерцать в Небесном Чертоге возлюбленнейшего и прекраснейшего Жениха — Господа и Бога моего… Отверзи уста души, жаждущей Тебя, к вышним потокам Твоего неиссякаемого насыщения, привлекая к Себе — живому источнику. Боже мой, жизнь моя, чтобы от него, насколько возможно, пить мне и жить во веки. О, Источник Жизни, наполни разум мой потоком наслаждения Твоего, напои сердце мое трезвым восторгом любви Своей, чтобы отвлечься мне от тщетного и земного и вечно помнить лишь Тебя одного… И затем я повторял по силе своей ту молитву, которой обучил меня подвижник. Сколько времени я находился там, не могу вспомнить. Это был момент, когда останавливаются стрелки часов. Вечность остановила время.

Давно миновала полночь. Я стал различать каливы подвижников, которые постепенно начинали освещаться. Это поднимались ночные соловьи, чтобы петь. Источники умиротворения — чтобы бежать и орошать жаждущую землю нашу. Огненные башни Горы — чтобы освещать. Благоухающие и услаждающие крины — чтобы облагоухать Вселенную. Вскоре из келлий зазвучали их голоса, полные слез покаяния и озарения. Они поднялись, чтобы славословить Христа и просить Его послать Свою Божественную благодать, Свою богатую милость.

Иисусе, красото необыменная и прекраснейшая, славословлю Тя, воле силу сочетавающаго.

Иисусе, любовь превосходящая и всевожделенная, славословлю Тя, основания безконечных миров утверждающаго.

Иисусе, путь, истина и живот, благодарю Тя, яко привел мя еси ко истине божественных и животворящих словес Твоих.

Иисусе, крайняя цель созерцания блаженных, благодарю Тя, яко недостойную природу нашу удостоил еси столь великия славы Твоея.

Иисусе, свете, превысший всех светлостей, исповедуютися, яко во мраце греха пребываю.

Иисусе, последний из судящих, исповедаютися, яко николиже, яко должно, любовию Твоею уязвляюся.

Иисусе, животворящая и сладчайшая теплото, согрей мя, хладнаго.

Иисусе, звездообразная и пресветлая одеждо, украси меня, обнаженнаго.

Иисусе, начало, и средина, и конец мой, очисти сердце мое, да Тебе предстану.

Иисусе, вся Сый и выше всего Боже мой, яви мне лице Твое и спасуся.

Иисусе, еже паче ума, цела соединена во мне самем

обращением ума и молитвою покажи мя.

Иисусе, таинство преневедомаго молчания, соделай мя превыше всякаго чувства и мысли.

Иисусе, Сыне Божий, помилуй мя.

Святая Гора в эти часы пылает. Диавол рыкает. Монахи действительно соединяются с Богом…

Совершение Божественной литургии

Я продолжал читать Иисусову молитву достаточно долго. Вспоминал знакомых, братьев, друзей, живущих в миру, и чувствовал в тот час необходимость горячо просить Бога о них. И вот меня позвали для совершения Божественной литургии в небольшую церковь каливы. Какая это была Божественная литургия! Какое величие! Я знал, что Божественная литургия представляет собой все богословие и богозрение. Я знал, что Божественная литургия — это действительно Пасха, Голгофа и Воскресение Христово. Но в ту ночь я реально пережил и почувствовал это. Я понял, что Божественная литургия — предел жизни верующего. Сие есть жизни грань; когда ее кто достигнет, ему уже больше нигде не нужно искать счастья (Кавасила). Да, это величайшее счастье для верующего. И я его нашел именно в ту ночь.

Лишь несколько свечей освещали в храме лики Христа, Пресвятой Богородицы и святых. Три послушника вместе со старцем словно застыли в старых стасидиях и переживали таинство. Они не просто следили за ходом службы, но сослужили мне! Их вид напоминал житийные лики святых. Вы бы сказали, что они сошли со стен и переживали Пасху. Голоса мягкие, негромкие, погруженные в скорбь. Псалмопение выходит из уязвленного божественной любовью сердца, из глубины души, насыщенной божественной любовью. Здесь ясно различается и узнается мирской человек, не живущий в подвиге и сокрушении.