Одна ночь - [5]

Марфа. Позвони.

Иваненков. А ну, пропустите меня, Ольга Петровна. (Набирает номер.) Сейчас мы ее удивим. Дарью Степановну. Занято. Ну понятно! Такой завод. Повеселели, мамаша?

Марфа. Да.

Иваненков. Эх, мамаша. И я повеселел. Радость у меня.

Ольга Петровна. Достали что-нибудь?

Иваненков. Нет, тети мои дорогие. Ничего я не доставал. Нет мне времени по магазинам бегать. А сказали мне сегодня в райсовете, что будет о нашем доме завтра в газете подвал!

Ольга Петровна. Ой! Боже мой! Как так подвал?

Иваненков. Самая нижняя на газетной странице статья. Называется подвал. Я сам было испугался: о вас, говорят, подвал будет. За что подвал? Чем мы хуже других? Ну тут посмеялись, объяснили мне. Хвалить нас будут!

Ольга Петровна. Смотрите, пожалуйста!

Иваненков(набирает номер). Опять занято! Говорит кто-то. Докладывает или запрашивает. Идут дела. Терпи, мамаша.

Глухой удар.

Людоеды стараются. А мы живем, живем. (Кричит.) Захар! А Захар! Куда ты пропал, старый черт?

Ольга Петровна. А за что нас хвалят, товарищ Иваненков?

Иваненков. Сейчас. Надо Захара позвать. Надо позвать связистов, окаянного Шурика с Нюсей и Олей. Надо командира санзвена и всех пожарных собрать, – обо всех о них говориться в статье. Также и о вас, Ольга Петровна.

Ольга Петровна. Надо же! Обо мне!

Иваненков. Мне показывали оттиск статьи. Нет ли, товарищ Иваненков, в фамилиях ошибки? Нет. Все правильно!

Ольга Петровна. Это, наверное, хвалят нас за то, как мы зажигательные гасили.

Иваненков. Ох, умело написано! Неплохо написано, гладенько, аккуратненько! Как налетели стервятники… сейчас, сейчас вспомню. Как город ощетинился… и так далее. Завтра прочтете. (Кричит.) Захар!

Входит Лагутин.

Лагутин. Вот я, Паша. Зачем кричать?

Иваненков. Где пропадал, герой?

Лагутин. Во дворе стоял.

Иваненков. Что делал?

Лагутин. В небо глядел.

Иваненков. Чего искал?

Лагутин. Сегодня опять ужасная погода, Паша.

Иваненков. Разве? Я спешил, бежал – не заметил.

Лагутин. Страшная погода, Паша! Ни облачка нету на небе. Стоит над городом полная луна и освещает нас без пощады…

Иваненков. Ничего, ничего, ничего! Бодрей, бодрей надо, Захар!

Лагутин. Ладно.

Иваненков. Вот, товарищ Васильева, рекомендую тебе – героический старик.

Лагутин. Отчего ты веселый такой?

Иваненков. Сейчас узнаешь. Он, товарищ Васильева, едва загудит сирена, сразу восходит на самый верх крыши и становится там на посту наблюдения, как богатырь. Вокруг осколки от зениток по железу стучат, очень слышно, как свистят окаянные фугаски, но монтер домохозяйства, Захар Иванович Лагутин, бородкой вперед, дышит себе, рассуждает, только вот курить пробует на посту, хотя это строго запрещено.

Лагутин. Любишь ты, Паша, поговорить.

Иваненков. А что, плохо разве? Мне Суков, начальник жилуправления, заявил вчера: из тебя бы оратор хороший вышел, Иваненков, будь ты проклят. (Набирает номер.) Ну, наконец соединили. Дочка нашлась у тети, Захар Иванович!

Лагутин. Ну! Вот спасибо! Хоть на чужую радость порадуюсь…

Иваненков. И тебя могу порадовать: завтра о нашем доме в газете будет подвал. Хвалят.

Лагутин. За что?

Иваненков. А двадцать семь зажигательных бомб кто погасил? Пушкин? Алло! Это откуда? А с вами говорит управхоз домохозяйства 263. Позовите чертежницу Дарью Степановну Красовскую. Скажите – важное дело. Что вы? А? Наш телефон – ве, шесть, ноль, девять, пятнадцать. Ве. Шесть. Ноль. Девять. Пятнадцать. Вот. Спасибо! (Вешает трубку.) Мамаша, мамаша! Не надо бледнеть! Все в порядке.

Марфа. Где она?

Иваненков. Сейчас побежит за ней курьер, и минут через пять позвонит дочка к вам сама.

Лагутин. Это хорошо. Давно никакого праздничка не видел! У нас, товарищ Васильева, день ползет за днем, день за днем. Терпишь, терпишь и до того иной раз радости захочется…

Ольга Петровна. Я на каждый звонок бегу бегом двери открывать. Все мне кажется: вдруг войдет человек и скажет: «Ольга Петровна, вот вам мешок муки» (Смеется.) Так и стоит передо мной этот мешок, как живой.

Иваненков. Ничего, ничего. Бодрей, бодрей, бодрей!

Лагутин. В квартире двадцать восемь домработница Зина живет. Ее родственник в штабе работает. Он в курсе всех дел. Он говорит, дней пять осталось нам терпеть. А потом со всех концов нашего Союза хлынет к нам всё, чего только душа пожелает, и письма от близких людей, и сами близкие, и белая мука и счастье…

Телефонный звонок.

Марфа. Она!

Иваненков. Спокойно, мамаша! Дай сначала мне… Алло! Да, это я у телефона. Как вы говорите? Не понимаю вас! Утра? Тогда где же она? Ага. Ну, ладно. (Медленно вешает трубку.)

Марфа. Говори все!

Иваненков. Да ничего особенного, мамаша, нет.

Марфа. Говори!

Иваненков. Она еще утром с завода ушла. Взяла бюллетень. Нездоровилось ей… И вот не пришла.

Марфа. Где мне искать её?

Лагутин. Нет нам праздника.

Марфа. Опять ударило, где не ждешь. Куда мне теперь идти?

Иваненков. Боюсь сказать.

Марфа. Пойду по больницам.

Иваненков. Сейчас не дадут они никаких справок.

Марфа. Дадут.

Иваненков. Нет, товарищ Васильева, когда я дворника нашего искал, то научился этим порядкам. Завтра утречком…

Марфа. Нельзя мне ждать до утра.

Стук метронома замолкает внезапно.

Почему часы остановились?