Одна ночь без сна, или Пожар в крови - [16]

– Матуа! Беспардонная особа, – Кайрус, как кошка, бесшумно и грациозно спрыгнул с дивана и подошел к столу у окна, взял папку и вернулся к Полине. – Внутри фото колье.

Полина быстро вытащила несколько снимков, и от восхищения ее глаза расширились.

– Матерь божья, – прошептала она, разглядывая длинную сапфировую цепь с огромной подвеской.

– У всех, кто смотрит на «Слезу», такая же реакция, – заметил Кайрус, присев рядом с Полиной. – Представь, что творится в душе, когда держишь колье в руках. Холодное, блестящее, восхитительное. Хотя это вряд ли возможно представить.

– Рассказывай, – потребовала Полина, подумав про себя, что не зря Юлик Воскресов желает получить подобное сокровище. – Кто сейчас им владеет?

– Баронесса фон Рихтгофен. Уже больше столетия парюра принадлежит этим немецким аристократам. Вернее, то, что от нее осталось.

– Не поняла, – насторожилась Полина. – Парюра неполная?

– Похоже, что так, – кивнул Кайрус. – Восемь лет назад с молотка ушло бандо за баснословную сумму. Потом его снова перепродали. В общем, у кого оно сейчас – неизвестно. Как и нет возможности узнать, кто владеет остальными украшениями. В парюру входили диадема, бандо, гребень, «Слеза», – он ткнул пальцем в фото, – серьги и браслет. Кольца и броши не было, поэтому парюра неполная изначально. Похоже, что теперь от знаменитого гарнитура у наследников осталось лишь колье. Н-да, жадный до денег барон Рихтгофен все распродал.

– И чем этот гарнитур знаменит? Кроме его стоимости, разумеется. Чувствую, что только за одно колье можно купить по меньшей мере три государства в Африке.

Полина быстро посчитала в уме, сколько денег получит от Воскресова, если уговорит баронессу продать это произведение искусства, и расплылась в улыбке.

– О-о! Колье имеет очень плохую историю. Пожалуй, я начну с начала, чтобы было понятнее, – Кайрус удобно расположился на диване и бросил на Полину мрачный взгляд, словно намекал на то, что его рассказ будет весьма кровавым. – Сто семьдесят лет назад один богатый английский промышленник купил у какого-то там индийского махараджи сапфир в триста карат. Да-да, не удивляйся. На снимке он кажется не очень большим, но тем не менее камень намного больше перепелиного яйца. В общем, этот сапфир и стал основой колье. Подвеска, как ты сама понимаешь, наиболее важная часть «Слезы»…

– Почему именно «Слеза»?

– Помолчи немного. Дай мне возможность составить цельный рассказ.

– Прости, – виновато произнесла Полина. – Продолжай.

– Сначала было изготовлено колье. Им занималась мастерская Кастеллани в Риме. Был такой очень известный в девятнадцатом веке ювелир по имени Фортунато Кастеллани. Он работал в греческом и этрусском стиле, но колье почему-то сделал в дворцовом классицизме. Впрочем, никакой другой стиль не подошел бы таким камням, какие представлены в колье. Только ампир. В нем столько пафоса и величия, – Кайрус замолчал на мгновение. – Итак, Кастеллани изготовил «Слезу» из чистейших цейлонских сапфиров. Английский делец подарил это роскошное колье своей невесте в день свадьбы, а спустя четыре месяца задушил юную супругу им же, обнаружив в ее постели любовника.

– И оно не порвалось? – удивилась Полина.

– Как видишь. И после еще не одна женская шея не смогла разъединить его крепкие звенья.

– В смысле?

– Поясняю, – Кайрус облизал губы. – Англичанин, первый владелец «Слезы», после убийства жены бежал в Америку и продал колье одному французскому маркизу. Тот богатей, наживший легкие деньги в наполеоновские времена, решил, как бы это сказать, выпендриться и сделать колье частью парюры. Специально для этого была отправлена экспедиция на Шри-Ланку, откуда привезли достаточное количество камней такого же высокого класса, как те, из которых состоит колье, чтобы изготовить остальные элементы гарнитура. Так появились бандо, диадема… и все остальное. Жена француза была в восторге от подарка мужа, но так же, как и первая дамочка, на чью шею надели «Слезу», не долго.

– Она изменила, и ее задушили?

– Браво! – хлопнул в ладони Кайрус.

– А кто стал третьей жертвой этой кровавой штучки?

– Дочь той француженки, муж которой составил парюру. Ее так же придушил благоверный, правда, уже не колье, а собственными руками, когда она родила ему чернокожего наследника. После смерти жены французского маркиза колье, как и вся парюра, надолго затерялось. Всплыло лишь в начале прошлого века, и владел им уже барон Рихтгофен. Его первую жену, кстати, нашли мертвой в озере фамильного замка с веревкой на шее. Задушили, а после тело положили в воду.

– Сам барон?

– Возможно, – с видом знатока кивнул Кайрус. – У него было железное алиби, но не факт, что смерть изменщицы не была заказана им профессионалам.

– Бред какой-то! – Полина покачала головой, избавляясь от наваждения, вызванного рассказом Кайруса. – Такое чувство, будто ты во всех этих несчастьях обвиняешь именно колье. Словно оно подталкивало женщин к изменам. И почему оно называется «Слезой»? Из-за того, что много бед принесло?

– Потому что камни в нем чистые, как слезы невинной девушки. Ты помнишь легенду о Женевьеве Брабантской?