Одна на мосту - [4]
Ларисса Андерсен, даже столько лет спустя, не решилась пока полностью опубликовать это письмо, дозволив сделать лишь небольшую цитату.
В блокнотных листочках с фирменным знаком отеля «Cathay Mansions», покрытых размашистым почерком Вертинского, оказалось вложено отпечатанное на машинке его поэтическое «Ненужное письмо»:
Второе письмо Александра Николаевича, найденное в той же зеленой папке, приводится в книге без купюр.
«Мой дорогой друг! Я хочу поблагодарить Вас за Ваши прекрасные стихи. Они доставили мне совершенно исключительное наслаждение. Я пью их медленными глотками, как драгоценное вино. В них бродит Ваша нежная и терпкая печаль «Le vin triste», как говорят французы. Жаль только, что их так мало… Впрочем, Вы вообще не расточительны. В словах, образах, красках. Вы скупы – и это большое достоинство поэта…».
Александр Вертинский как никто другой почувствовал ее необычайный талант и пестовал его. Поэзия Лариссы Андерсен удивительно созвучна его тональности: музыкальна, искренна. Какое легкое дыхание ее стихов!
Это строки из Лариссиного стихотворения «Осень», которое Вертинский сразу же выделил среди других, когда по приезде в Китай в 1935 году впервые пришел в шанхайское кафе «Ренессанс», чтобы послушать местных поэтов.
Он сам «одевал слова в собственные мотивы»:
Узнав, как Ларисса бедствует, Вертинский уговорил редактора одной из шанхайских газет заказать ей перевод романа английского писателя Перл Банка и, как позже выяснилось, сам заплатил аванс.
Известно однако, что Вертинский очень досадовал, вернее даже был зол, узнав, что Ларисса предпочла дать своему сборнику «вегетариански-пресное» название – «По земным лугам», отвергнув предложенное им – «Печальное вино»[9]. Как бы то ни было, вышедшая тиражом всего 100 экземпляров, книжка Л. Андерсен сразу же стала библиографической редкостью, добавив ей популярности.
Впрочем, был еще один миф, который связал имя Лариссы Андерсен с известным артистом. В 1937 году на шанхайских подмостках зазвучала песня Александра Вертинского «Дансинг герлс», многие почему-то сразу решили, что прототипом ее героини стала Ларисса. Она в то время действительно зарабатывала на жизнь танцами, которые ставила сама и костюмы шила тоже, выступая в кабаре, ночных клубах – стихи не могли «прокормить».
Но при этом, как утверждает сама Ларисса, она никогда не была «дансинг герл», то есть не танцевала с посетителями. Пока все веселились, ей приходилось работать.
«Тут уж было ни до «дринков» и сигарет, – вспоминала Ларисса во время нашей беседы на уютной веранде, закуривая «Camel Light». – Главное – все успеть и держать дыхание. Особенно напряженными выдавались, как правило, рождественские праздники. Однажды с помощью моей верной помощницы китаянки Бетти, на которой держался весь костюмированный гардероб, я успела выступить за одну ночь в пяти местах. Помню, тогда неплохо заработала. Впрочем, с деньгами я никогда не дружила, могла легко спустить их на приглянувшуюся в антикварном магазине статуэтку или инкрустированную шкатулку, а потом занимала у той же Бетти, которой платила сама. Преданнее подруги у меня не было, ее даже прозвали моей Пятницей, хотя и сплетен на наш счет тоже хватало. Что поделаешь, так устроены люди, иначе им скучно жить. Бетти однажды приезжала ко мне во Францию, когда мы с Морисом уже поселилась в Верхней Луаре. А вот я к ней в Шанхай не успела. Она умерла в конце 80-х, чуть-чуть не дожив до весны, а мы так мечтали вместе полюбоваться расцветающими магнолиями».
После того, как в 1956 году Ларисса Андерсен покинула Китай, выйдя замуж за француза Мориса Шеза, одного из директоров крупнейшей судоходной компании «Мессажери Маритим», она продолжала писать – с большими «паузами» и главным образом для себя.
Наверное, поэтому многие из прежнего круга поэтов посчитали, что она совсем «замолчала». Однажды она призналась:
«Писать стихи, когда их некому читать, все равно, что танцевать при пустом зале» – заметила позже Ларисса в разговоре.
И все-таки она не замолчала. Торопливо набросанные рифмы мы с ней встречали, разбирая архив, на оборотной стороне рекламного листка, настоятельно советующего купить новый шампунь или чудо-сковороду, на официальном бланке из мэрии или просто на листочке, вырванном из календаря. Долгие годы после Китая они писались во Вьетнаме, в Индии, в Африке, на Таити – везде, куда забрасывала Л. Андерсен судьба. Всегда по-русски, хотя она владеет еще английским и французским. И почти всегда в стол. Она знакомила с ними только своих старых друзей: Валерия Перелешина, Юстину Крузенштерн-Петерец, Марию Визи, Ирину Лесную, спрашивая их совета, требуя самой безжалостной критики, как когда-то в «Чураевке».
