Одна из пяти - [15]

— Интересно, — он улыбнулся, мое сердце замерло, и я поняла, что просто разучилась дышать. Это не улыбка, это оружие массового женского поражения. Но стоило ему отвести от нас взгляд как наваждение пропало, даже дышать стало легче. — Вы, я так понимаю, те самые ивы, что выкупили чужие билеты?

Ой, мля…

Я совершенно не хотела, чтобы кто-нибудь на меня когда-нибудь так посмотрел. Блондинки сжались на своих местах и задрожали.

— Ив Монр, — тем временем обратился Князь к одному из своих сопровождающих, вперед вышел статный мужчина с равнодушными слегка раскосыми ярко-зелеными глазами, длинная белоснежная коса которого была с изумрудными прядями. — Дай, этим… достойным ивам настой и проводи в их номера.

— Но…, - попыталась что-то сказать Катрин.

Надо же как смелости то хватило?

— Вы обманом проникли на Эквей. Радуйтесь, что я позволил вам вообще прилететь сюда. Вы свободны, наслаждайтесь отдыхом. Больше мы не увидимся.

Слегка пошатываясь, подталкиваемые Монром, девушки вышли из зала. И только после этого, он вновь посмотрел на нашу тройку. Не знаю, как девочкам, а мне тут же захотелось убежать следом за блондинками.

А вот для нас все только начиналось.

— Я так понимаю, цвета у вас другие.

Можно было и не спрашивать какие цвета он имел ввиду итак все понятно. Мы закивали как болванчики, собственно лично я такой себя и чувствовала.

— Вы так странно оделись… Вам не понравилось?

— Ненавижу розовый, — тихо произнесла Вероник и тут же испугано замерла.

А вот Князь в своем кресле весь подался вперед, словно хищник, ловя каждое ее слово.

— Значит, розовый… Если не ошибаюсь, ива Вероник Бертран, планета Земля, Франция. 19 земных лет, студентка… Не могли бы вы, ива Бертран, снять с своего лица этот платок… и перчатки, кстати, тоже.

Как будто кто-то мог ему отказать. Если Вероник и попыталась, то у нее совершенно ничего не получилось. Медленно, словно через силу, она стянула перчатки и убрала платок. А вот силы сохранить непокорный взгляд у нее получилось. Но мне кажется на него никто из них внимание не обратил, все присутствующие с таким вниманием рассматривали каждый узор, каждый завиток на ее лице и руках, что стало как-то совсем страшно. Особенно выделялся Гелан, взгляд которого из любопытного мгновенно стал затравленным.

— А что это у вас над губой, ива? — закончив осмотр, спросил Князь.

— Сердечко, — процедила подруга.

— Сердечко?… Хм, чувствуется ваш мир… Интересно, очень интересно, розовый и светлая голубая бирюза… Ива Кауц?

Подруга подпрыгнула на месте и без всякого давления сразу начала лихорадочно стягивать перчатки и снимать платок.

— Серебряный иней и лиловый… цветы. Прекрасно, просто прекрасно… Не пугайтесь так, ива, никто не причинит вам вреда… расслабьтесь, выпейте вина. Из моих личных запасов, у вас на Земле такого точно нет. И, я так понимаю, у нас осталась только ива Переславцева. Если честно, то вы заинтриговали меня больше всех, — Князь откинулся на спинку кресла, внимательно изучая, но не делая попыток подавить и надавать. Но из-за этого я напряглась еще больше. — Вы с детства интересовались нашей культурой, религией. Не так ли?

— Так, — отрицать мне этого не было никак причин, все и так об этом знали.

— А как хорошо вы знаете эквейский?

Ох, ты елки-палки!!! Но как?

— Смотря что вы подразумеваете под словом «хорошо».

— В вашем досье говорилось, что вы начали изучать наш родной язык лет 5 назад, но потом бросили.

— Да.

Может пронесет?

— Отлично, тогда объяснить мне зачем перед отлетом вы тайно, через пятые руки, купили три книги на чисто эквейском языке? Забавы ради? Картинки хотели посмотреть? Но на сколько я знаю картинок там не было.

Не было. Ни одной.

Не пронесло.

— Я читаю по-эквейски, понимаю ваш язык, но говорю еще не очень хорошо.

Князь вновь улыбнулся, вновь перекрывая мне доступ к кислороду. Как же можно быть таким красивым? Таким ошеломительно прекрасным?

— Изучали самостоятельно?

— Да.

— Вы меня все больше и больше интригуете ива Переславцева.

Наверное, надо почувствовать благодарность или быть польщённой…, наверное.

— Поверьте, у меня совсем не было такого желания и стремления.

И я бы с радостью избавилась от этого вашего внимания.

Понятное дело, что в слух я этого сказать не могла.

— Верю… Снимите все это, ива, будьте так любезны.

Пока просит, не заставляет, а именно просит. Никакого ментального воздействия. Да, я бы все равно сняла. Какой смысл прятаться, когда подруги уже все показали.

На этот раз загнанное выражение появляется у всех эквейтов, Князь даже слегка вздрогнул, а глаза, на мгновение вспыхнувшие торжеством, стремительно начинают темнеть, становясь практически черными. Я с трудом подавила желание закутаться назад и вообще спрятаться за диван, а еще лучше быстренько смыться на родную планету и залечь на дно, навсегда.

— Прошу прощение, ива Переславцева, что за существо изображено у вас на лице?

Я приподняла руку, чтобы коснуться рукой сверкающей бабочки и тут же убрала руку, уж слишком хищно тот следил за моим движением.

— Это бабочка.

— Бабочка?

— Да, это такое летающее насекомое, оно питается пыльцой с цветов, и — чем дольше я говорила, тем тише становился мой голос.