Одна безмолвная ночь - [9]

Прежде чем Страйкер смог открыть рот, чтобы ответить, она ударила его головой. На мгновение он увидел звезды, прежде чем тьма поглотила его.

Опускаясь на колени на землю перед Страйкером, Зефира вытащила кинжал из ботинка, намереваясь убить его. Но когда она уже собиралась вонзить его, Медея поймала ее запястье.

— Что ты делаешь?

Ее решительный взгляд встретился со взглядом матери.

— Он мой отец. Могу я хотя бы поговорить с ним, прежде чем ты убьешь его?

Зефира фыркнула.

— Твой отец — засранец, милая. Спроси любого, с кем он спал. Ты ничего не упустила, и если ты не позволишь мне убить его сейчас, потом тебе придется сделать это самой.

— Тогда позволь мне сделать это позже. Я хочу провести с ним хотя бы пять минут.

Зефира вырвала свою руку из хватки Медеи.

— Не будь смешной. Артемида хочет его смерти. Если бы не она, нас бы здесь не было. Твой папаша, — она подчеркнула это слово, — бросил нас.

— Знаю. Ты говорила мне это столько раз, что это навсегда отпечаталось в моей голове. Но он — еще и часть меня. Я хотела бы закрыть эту дискуссию.

— Тебе действительно необходимо перестать смотреть Опру [8]. Ты приносишь смерть, девочка. Веди себя соответствующе.

Одним быстрым изящным движением Медея выкрутила кинжал из ее руки и приставила к горлу Зефиры.

— Ты права, мам. Встань и отойди. Я беру его под охрану.

Зефира гордо улыбнулась. А потом обезоружила дочь.

— Просто помни, милая, хотя ты можешь повелевать демонами, ты не можешь управлять им. — Она склонила голову вниз, чувствуя, как ее глаза из даймонских становятся ярко-оранжевыми.

Страйкер пришел в себя от сильной боли, пульсирующей в голове. Мгновение он не мог вспомнить, что послужило причинной появления этой боли. Но, открыв глаза, он обнаружил себя прикованным цепью к стене, и все стало ясно.

Его первая жена вернулась, чтобы отомстить.

Разъяренный, он вскочил на ноги и дернул за толстую цепь, приковавшую его к стальному анкеру в стене. На каждом запястье и лодыжке были оковы, и хотя у него была некая свобода передвижения, далеко уйти он не мог.

Но его положение было безмерно лучше, чем у мужчины, прикованного к стене напротив. Высокий и гибкий, он выглядел так, будто некто провел его через ад. Буквально. Грязные спутанные темно-рыжие волосы спадали ниже плеч. Полностью обнаженное тело было покрыто синяками и следами от укусов. Тот факт, что они виднелись сквозь обильные черные родовые татуировки, нанесенные на торс, руки и бедра, свидетельствовал о том, как глубоки и ужасны они были. В отличие от Страйкера, он удерживался в стоячем положении, с руками, вытянутыми высоко над головой. Тонкие черты его лица закрывала густая неопрятная борода.

— Какого черта они делают с тобой?

Мужчина засмеялся, переплетая свои руки в цепях, что удерживали его запястья, и откинул голову назад, на стену, чтобы посмотреть на Страйкера, затаившего дыхание при виде желтых глаз, окруженных узкой, кроваво-красной полосой.

— Они кормятся от меня. Полагаю, вы будете их следующим блюдом.

Страйкер был в замешательстве.

— Ты не даймон, и не аполлит. Питаясь тобой, ничего не получишь.

Он с горечью рассмеялся.

— Скажи им об этом.

Страйкер нахмурился, заметив тонкую черную полоску, охватывающую горло мужчины. Это был своего рода сдерживающий ошейник.

— Что ты такое?

— Я страдалец.

Несомненно. Мужчина выглядел более чем соответственно.

— У тебя есть имя?

— Джаред.

— Я…

— Страйкериус, но предпочитаешь, чтобы тебя называли «Страйкером». Ты ненавидишь богиню, которой служишь, стараешься убить ее единственного сына и требуешь возмездия для того, кто когда-то был человеком и убил твою сестру.

Страйкер застыл, когда это существо раскрыло его планы.

— Как ты узнал об этом?

— Я знаю все. Я ощущаю каждое биение сердца во вселенной, слышу каждый вопль о пощаде и чувствую каждую слезу боли.

И он пугал его до чертиков.

— Простите, — сказал Джаред. — Я делаю это с большинством людей.

— Делаешь что?

— Пугаю их.

— Ты можешь слышать мои мысли?

Я слышу их еще до того, как они у тебя появляются.

На этот раз он не говорил. Его голос громко и четко раздавался в голове Страйкера.

— Держись подальше от моей головы.

Джаред одарил его горькой усмешкой.

— Поверь, я бы с удовольствием. Там такой беспорядок. Но ты слишком близок ко мне физически, чтобы препятствовать этому. — Он ударил головой о каменную стену. — Только боль помогает держать твои мысли подальше от моей головы.

— Вот почему они бьют тебя?

Он одарил Страйкера холодным взглядом, говорящим «тупица».

— В основном, они делают это ради забавы.

Страйкер искренне почувствовал жалость к созданию, которому постоянно приходится испытывать абсолютные муки. Было в нем нечто, казавшееся хорошо знакомым, но до сих пор Страйкер не мог определить, что.

— Как долго они тебя здесь держат?

Джаред устало вздохнул.

— Медея идет.

Едва слова сорвались с его губ, как дверь открылась, показывая ее. Одетая в красную блузку и джинсы, она была великолепна. Ни один отец не мог бы просить о более совершенном ребенке.

Возможно, более любящем, но не более прекрасном.

Ее взгляд метнулся к Джареду, и на мгновение в нем вспыхнула симпатия, но быстро скрылась за стеной стоицизма. Взгляд Джареда при этом был злым и дерзким.