Одиссея. В прозаическом переложении Лоуренса Аравийского - [96]

— Одиссей, — сказала мудрая Пенелопа, — если Боги обещали тебе счастливую старость, можно надеяться, что наши несчастья минуют.

Так они беседовали, а Эвринома и няня при свете факелов мягко постелили постель. Они устроили удобное ложе, старая няня удалилась в свою каморку, а горничная Эвринома проводила супругов в опочивальню, светя им факелом. Она провела их в спальню и удалилась, и они радостно, как встарь, возлегли на знакомое ложе[89].

Телемах и пастухи оттанцевали свое, отпустили женщин и улеглись спать в темном зале. А Одиссей и Пенелопа, вкусив прелести любви, обратились к радости беседы. Прекраснейшая из женщин рассказала ему, что она претерпела в своем дому: нашествие жадных кавалеров, потерю несчетных овец и скота, зарезанных ими для пиров и жертв, множества выпитых амфор вина. А богоравный Одиссей рассказал о своих бедах и победах. Она внимала, как завороженная, и не смыкала глаз, пока он не завершил свой рассказ.

Он рассказал о набеге на киконов, о плавании к лотофагам, о злодеяниях Циклопа, наказанного за каннибализм. Он рассказал, как ему помог Эол, а штормы сбили с курса. Рассказал он о Телепиле, где листригоны погубили все корабли эскадры, кроме флагмана. Рассказал и о проделках Кирки, и о плаванье в Аид, где он спрашивал Тересия о будущем, и где он видел боевых товарищей и воспитавшую его мать. Он рассказал о пении Сирен, о блуждающих скалах, о смертельно опасных Скилле и Харибде. Он рассказал, как его экипаж зарезал скот бога-Солнца, а молния Зевеса подожгла и потопила корабль и всех моряков. На Огигии он жил в гроте Калипсо, но и обещаниями бессмертия она не смогла добиться его любви. Он рассказал, с какими муками он добрался до Феакии, где его почтительно приняли, одарили дарами и послали на Итаку. А когда он завершил свой рассказ, он мирно погрузился в сон, приносящий отдых телу и успокоение уму.

Ясноглазая Афина не оставила его своими заботами. Когда она убедилась, что он насладился любовью и сном в объятиях жены, она подняла свежую Зарю Золотой Трон, и та покинула поток Океана и принесла свет людям. Одиссей встал и обратился к супруге:

— Дорогая жена, мы прошли многие испытания, ты рыдала, что меня все нет, я стремился на Итаку, но Зевес и боги препятствовали и не пускали меня домой. Сейчас, когда мы вернулись на супружеское ложе, по которому тосковали, я вновь оставляю дом и добро на твое попечение. Дерзкие кавалеры нанесли урон моим стадам, но это я восполню удачным рейдом, и жители Итаки пригонят мне овец, пока не наполнятся овчарни. А я сейчас пойду на ферму, повидать отца, который столько страдал из-за меня. И хотя ты так мудра, и в советах не нуждаешься, я тебе подскажу одно. Когда солнце встанет, все узнают, что я зарубил кавалеров во дворце. Оставайся с фрейлинами в горнице, сиди тихо, никого не принимай и не задавай вопросов.

Одиссей облачился в доспехи, разбудил Телемаха, пастуха и свинаря, и велел им взять оружие. Они надели медные кирасы, открыли двери и вышли вслед за Одиссеем. День уже сиял над землей, но Афина окружила их туманом и вывела из города.

Песнь XXIV Примирение

Гермес Килленский созвал души кавалеров из дворца. В его руке была волшебная золотая палочка, — ею он насылал сон и пробуждал ото сна. Он взмахнул палочкой и они восстали и пошли за ним, издавая тонкий писк, как летучие мыши, висящие гроздьями в своих таинственных пещерах, когда они отрываются от каменистого свода и падают. Еле слышно попискивая, они следовали за Гермесом по темной тропе увядания, мимо потока Океана, мимо Белой Скалы, мимо Ворот Солнца и страны Сновидений, вплоть до лугов асфоделей, где обитают души, бесплотные призраки усопших.

Там они встретили души Ахилла, Пелеева сына, Патрокла, красавца Антилоха, и Аякса, статью и благородством не уступавшего никому, кроме несравненного сына Пелея. Герои стояли вкруг Ахилла, и к ним подошел удрученный призрак Агамемнона, сына Атрея, а его сопровождали души бойцов, погибших вместе с ним в дому Эгиста. Призрак Ахилла обратился к нему:

— Атрид, мы считали тебя любимцем Громовержца Зевса. Ты вел воинства отважных ахейцев на Трою. Но и тебя во цвете лет унес неизбежный Рок. Жаль, что ты не погиб под Троей во всемогуществе боевой славы. Тогда весь ахейский союз насыпал бы курган на твоей могиле, и сыну ты оставил бы славу и имя. Вместо этого тебя постигла жалкая смерть.

— Сын Пелея, богоравный Ахилл, — отвечала душа Атрида, — счастливец, ты умер под Троей вдали от Аргоса. Цвет троянского и ахейского рыцарства пал в бою за твое тело. Могучим ты лежал во прахе, позабыв о своем мастерстве колесничего. Мы сражались день напролет, и не перестали бы биться, но Зевес наслал на нас бурю. Мы унесли твое тело к кораблям, омыли твою прекрасную плоть теплой водой и ароматами и уложили на ложе. Тебя обступили данайцы, плакали горючими слезами и отрезали себе локоны.

«Твоя мать, получив горестную весть, вышла из морских вод, окруженная морскими нимфами, и чудный крик навис над водами. Паника охватила ахейцев, и все бросились было к кораблям, но изобильный древней мудростью Нестор остановил наш бег. Он и ранее давал мудрые советы. Полон знания, он воззвал к нам: «Остановитесь, аргивяне! Ни шагу, ахейцы! Это мать Ахилла с бессмертными морскими нимфами вышла из моря к своему павшему сыну». Отважные ахейцы сдержали бегство, а дочери Морского старца окружили тебя с горестными стенаниями и завернули твое тело в нетленную плащаницу. Девять муз пели по тебе погребальную песнь, отвечая друг другу сладкоголосьем, и не оставалось сухих глаз в аргивском стане — так дивно вздымались и опускались их чистые голоса.