Одиссея поневоле - [68]
— Схватить этого ублюдка и кинуть в шлюпку… Нет, каждый из нас, пятерых, — отменная мишень, а что нехристи сидят в засаде, это ясно, как день. Я надеюсь, — говорит дон Хоакин, — мы еще с вами встретимся, сеньор Красная Шкура…
Рулевой отталкивает шлюпку и прыгает в нее на ходу.
Проходит час, и корабль отворачивает в открытое море. Победа?! Быть может, но сердце Диего неспокойно: он-то знает, что во всем его войске семнадцать человек. Аркебуз же один-единственный.
Совет в кормовой рубке длился недолго. Решения были приняты быстро: попадая в трудное положение, дон Хоакин не терял времени даром. Корабль медленно двинулся к южной оконечности острова, к ночи он скрылся из виду. Утром в селеньице, лежащем на южном берегу этой бухты, недосчитались двух человек. Впрочем, такое случалось часто. Мало ли куда могут отлучиться люди: лес рядом, в лесу в эту пору зреют всяческие плоды, да и почему бы не побывать добрым людям в соседних селениях.
На палубе развели огонек. Обоих индейцев подвесили за руки на рее, красноватое пламя лизало их ноги. Допрашивал дон Хоакин, за полтора десятка лет он обучился здешнему языку. Одного нехристя пришлось пристрелить, он не сказал ни слова. Второй заговорил.
В эту ночь Диего долго совещался с Гуабиной. Совет старейшин созван был на рассвете. Гуабина предложил: всем уйти в дальние пещеры на Озеро Мглы, в засаде у селения оставить воинов Диего. Старейшины спорили долго и яростно. Решили никуда не уходить. Авось пронесет грозу, да и как бросить свои канеи и оставить без призора свои кануко.
Прошел день, за ним другой. Корабля и след простыл — ясное дело, бледнолицые ушли, опасность миновала. Даже младший внук старого Гуакана и Гуаскар — капитаны Диегова войска — были в этом убеждены. Бледнолицых они знали плохо.
В ночь на 11 ноября двадцать восемь христиан высадились на наветренном берегу острова, чуть севернее Бухты Тишины, в месте диком и безлюдном. Пленника-индейца несли на себе. Ходить после допроса на жаровне он не мог, но дон Хоакин нуждался в проводнике, и проводник, хотя и безногий, у него теперь был.
Наискосок через весь остров, от Бухты Тишины до главного селения, что стояло у Бухты Черных Ветров, часа три ходу. Ночь выдалась безлунная, шли тихо, волчьим шагом, обходя одинокие хижины.
На опушке леса в полумиле от селения одноглазый кавалер дал приказ:
— Десятеро идут со мной направо, окружают логово Красной Шкуры. Огня не открывать, работать ножами. Остальные — бегом к селению. Жечь, палить, резать. В плен не брать. Дичь отловим позже, когда рассветет. Вперед, да ведет нас святой Иаков!
Сладок сон перед рассветом, и давно закаялся Гуаяра будить в эту пору свою яростную подругу. Однако попробуй досмотри голубые сны, если гамак перевернут, а ты лежишь на земле и чья-то нога бьет тебя в бок. О Мабуйя! Страшнее страшной маски лицо Гуаяры, голос его — как бич, в глазах — безумный огонь!
— Стрелы! Бери стрелы — и за мной! — И Каона Вторая хватает связки стрел и покорно, молча (чудо из чудес — она молчит!) кидается вслед за Гуаярой. Две тени скользят в лесной мгле, две тени теряются в густых зарослях, перебегают широкий батей и исчезают в пышной кроне гигантской сейбы…
А селение видит сны, последние сны в этой жизни, а дозорные у канея Диего дремлют, хоть им и кажется, что они бодрствуют и бдительно охраняют своего главного капитана.
Тростник, сухое дерево, солома вспыхивают мгновенно, жаркие языки лижут кровли, люди выбегают из огня, они мечутся на голом батее и падают, срезанные пулями, зарубленные мечами. Гуабина ползет по утоптанной земле, за ним тянется кровавый след. Чернобородое исчадие Мабуйи ловким ударом меча отсекает ему голову, голова катится по батею, большая голова с густыми волосами цвета соли.
Чернобородый наклоняется, он хочет подобрать этот трофей, но стрела с тихим свистом вонзается ему в спину. Рядом падает еще один бледнолицый, Гуаяра меткий стрелок, и стреляет он наверняка…
Каона, верная Каона своим телом прикрывает дочерей. Ее оттаскивают за волосы, убивают сперва младшую, минутой позже приканчивают мать, а затем старшую дочь. Младший внук старого Гуакана и Гуаскар бьются с бледнолицыми у ограды. Первым гибнет младший внук, Гуаскара добивают прикладом аркебуза.
Сын заслоняет отца, и оба медленно отступают, на ходу пуская стрелы по бледнолицым. Отца и сына теснят к обрыву, за обрывом море.
— Живьем, взять их живьем, — кричит одноглазый кавалер.
И теснее смыкаются нападающие, всем ясно — язычники в западне, мгновение — и они наши.
Отец и сын шагают в пустоту. Белые камни милосердны: они избавляют их от плена.
— Раззявы, — в сердцах рычит одноглазый дон Хоакин. — Марш в селение! Общий сбор на площади.
И вот победители стоят плотной шеренгой на батее. Светает, рассеиваются ночные тени. С легким треском догорает тростник, сухое дерево, стелется по земле дымок, сизой пеленой прикрывая растерзанные и обожженные тела.
Гуаяра долго целится, но стрела попадает не в сердце, а в плечо. Ничтожная рана, однако тут же отнимается рука, немеет шея, кружится голова.
Ядовитый сок хикако-дерева убивает быстро. Под развесистой сейбой одноглазый кавалер отдает своим богам душу еще до гибели великого жреца и яростной его подруги. Не сразу удалось их снять с дерева, пули поражают быстро лишь открытые цели.
«Последний инка» – это повесть о борьбе, которую вело Царство Солнца – Перу с испанскими завоевателями. Четыреста с лишним лет назад испанский искатель наживы Франсиско Писарро привел свой корабль в Царство Солнца – Перу. Испанские завоеватели разорили цветущую страну, разрушили ее великолепные города. Горстка отважных перуанцев ушла в горы и укрылась на заоблачных высотах Вилькапампы. И там, на высоте Монблана, отважные воины сорок лет отбивались от чужеземных захватчиков.Книга содержит иллюстрации.
Эта книга посвящена великому мореплавателю Христофору Колумбу, его проекту плавания к берегам Азии и его открытиям в Новом Свете. Автор, видный специалист в области истории географических открытий, использовал различные источники, связанные с экспедициями Колумба, и новейшие исследования отечественных и зарубежных колумбоведов.
Книга посвящена выдающемуся английскому мореплавателю Дж. Куку, человеку удивительной судьбы. Сын батрака-поденщика, он, пройдя суровую морскую службу, стал командиром трех крупных экспедиций, в которых были открыты неизвестные ранее земли. Особенно интересны его открытия и путешествия в южном полушарии. .
«Алая линия» – увлекательный рассказ о противостоянии двух великих морских государств Испании и Португалии, о войне между ними, тайной и явной, за мировое господство. Как стрела от полюса до полюса, прямая «алая линия» разделила мир на две части. Все это произошло в бурные годы открытия Христофором Колумбом Нового Света.Книга содержит иллюстрации.
В книге рассказывается об открытии Колумбом Нового Света и о разорении древней культуры инков испанскими искателями наживы. Содержание: • Э. Гранстрем. Два героя (роман), с. 5–242. • Я. Свет. Последний инка (роман), с. 243–408.
500 с лишним лет назад великий китайский мореплаватель Чжэи Хэ семь раз возглавлял флотилии, бороздившие воды южных морей; в каждой его экспедиции принимали участие десятки кораблей с экипажами, насчитывавшими, около 30 тыс. человек. За восемь десятилетий до Васко да Гамы Чжэн Хэ открыл восточные берега Африки; его корабли бросали якоря в гаванях Вьетнама, Явы, Суматры, Индии, Ирана, Аравии, «Восточного рога» Африки — Сомалийского полуострова. Китайские моряки бродили среди храмов и дворцов Цейлона и в непролазных чащобах суматранских джунглей, они видели шумные базары Каликута и Хормуза, они побывали в знойном Малинди, откуда караваны шли в Эфиопию и за Лунные горы, в самое сердце Африки.«Мы посетили, — писал Чжэн Хэ, — более 30 стран, пересекли свыше ста тысяч ли необозримых водных пространств…»Чжэн Хэ, его плаваниям и этим тридцати странам посвящена книга Я.
В Новгородских писцовых книгах 1498 г. впервые упоминается деревня Струги, которая дала название административному центру Струго-Красненского района Псковской области — посёлку городского типа Струги Красные. В то время существовала и деревня Холохино. В середине XIX в. основана железнодорожная станция Белая. В книге рассказывается об истории этих населённых пунктов от эпохи средневековья до нашего времени. Данное издание будет познавательно всем интересующимся историей родного края.
У каждого из нас есть пожилые родственники или знакомые, которые могут многое рассказать о прожитой жизни. И, наверное, некоторые из них иногда это делают. Но, к сожалению, лишь очень редко люди оставляют в письменной форме свои воспоминания о виденном и пережитом, безвозвратно уходящем в прошлое. Большинство носителей исторической информации в силу разнообразных обстоятельств даже и не пытается этого делать. Мы же зачастую просто забываем и не успеваем их об этом попросить.
Клиффорд Фауст, профессор университета Северной Каролины, всесторонне освещает историю установления торговых и дипломатических отношений двух великих империй после подписания Кяхтинского договора. Автор рассказывает, как действовали государственные монополии, какие товары считались стратегическими и как разрешение частной торговли повлияло на развитие Восточной Сибири и экономику государства в целом. Профессор Фауст отмечает, что русские торговцы обладали не только дальновидностью и деловой смёткой, но и знали особый подход, учитывающий национальные черты характера восточного человека, что, в необычайно сложных условиях ведения дел, позволяло неизменно получать прибыль и поддерживать дипломатические отношения как с коренным населением приграничья, так и с официальными властями Поднебесной.
Эта книга — первое в мировой науке монографическое исследование истории Астраханского ханства (1502–1556) — одного из государств, образовавшихся вследствие распада Золотой Орды. В результате всестороннего анализа русских, восточных (арабских, тюркских, персидских) и западных источников обоснована дата образования ханства, предложена хронология правления астраханских ханов. Особое внимание уделено истории взаимоотношений Астраханского ханства с Московским государством и Османской империей, рассказано о культуре ханства, экономике и социальном строе.
Яркой вспышкой кометы оказывается 1918 год для дальнейшей истории человечества. Одиннадцатое ноября 1918 года — не только последний день мировой войны, швырнувшей в пропасть весь старый порядок. Этот день — воплощение зародившихся надежд на лучшую жизнь. Вспыхнули новые возможности и новые мечты, и, подобно хвосту кометы, тянется за ними вереница картин и лиц. В книге известного немецкого историка Даниэля Шёнпфлуга (род. 1969) этот уникальный исторический момент воплощается в череде реальных судеб: Вирджиния Вулф, Гарри С.
Чудовищные злодеяния финско-фашистских захватчиков на территории Карело-Финской ССР. Сборник документов и материалов. Составители: С. Сулимин, И. Трускинов, Н. Шитов.