Одиссея капитана Флинта, или Остров без сокровищ-2 - [44]

— Пиастры!!! — завопил Флинт и ударил ножом еще раз.

В красно-серой мешанине, выпавшей на палубу, виднелись несколько кругляшей, измазанных чем-то мерзким.

— Пиастры! — кричал капитан, словно позабыл все другие слова.

Ныряльщики всё сообразили и бросились к борту. Заранее предупрежденные матросы были наготове — навалились, скрутили, не ускользнул ни один.

— Пиастры? — спросил Флинт, нагнувшись к первому, и взмахнул ножом. — Пиастры! Пиастры!!!

Наконец смолкли вопли и капитана, и людей, которых он заживо потрошил. Монеты нашлись во вспоротых кишках у всех восьмерых. Ныряльщики глотали их под водой, пытаясь таким способом увеличить свою долю.

— Соберите всё, — сказал Флинт, тяжело дыша. — И вымойте палубу. А падаль бросьте за борт.

Матео был еще жив, когда его переваливали через фальшборт, хрипел что-то неразборчивое, — но эти звуки перекрыл громкий крик попугая:

— Пиастры! Пиастры! Пиастры!!!

* * *

— Да, Джим, новых ныряльщиков Флинт не нанял, и за неполные две недели старому Бену Ганну пришлось нырять больше, чем за всю предыдущую жизнь и всю последующую. Пиастры лежали только в маленьком носовом трюме, дальше пошли слитки, и большие, и маленькие, и было их столько… Мои глаза, и глаза других ребят стали красными, как у кроликов, от полопавшихся жилок, а кожу разъела морская соль. Но мы подняли все до последнего слитка, и «Морж» осел в воде так, словно собирался вот-вот уйти на дно. Мы не доплыли бы до острова, клянусь чем угодно, первый же легкий шквал пустил бы нас на дно.

— Но как-то ведь доплыли? — сказал я, разлив по стаканам остатки шерри-бренди.

— Доплыли… Нам ведь не досталось всё, что удалось поднять. Выход из бухты Порто-Белло перекрывали четыре испанских фрегата, чтобы никто из собравшихся для подъема сокровищ не вздумал удрать с добычей, — и проскользнуть мимо их пушек никто бы не сумел. Вернее, Флинт сумел, но отдал не меньше четверти поднятого, чтобы выйти в открытый океан.

По всему получается, думал я, что серебра пираты закопали на острове тысяч на двести, и это еще самая нижняя оценка. Достаточно, чтобы окупить затраты на новую экспедицию, и чтобы стать полноправным владельцем поместья, и даже немного останется, хватит на… на долю Бена Ганна, например.

— Поедешь со мной на остров, Бен? — спросил я напрямик. — Хочу забрать серебро, но мне не обойтись без надежных людей. Кто знает, что придет в голову матросам, когда они увидят такую груду серебра… Вернее, я-то знаю.

Я опасался, что разомлевший от выпитого Бен Ганн сейчас согласится, а протрезвев — откажется.

Ошибся, отказался он сразу:

— Нет, мастер Хокинс, — сказал Бен, перейдя на официальное обращение. — Отправляйтесь без меня. Из любви к вам я вышел бы в море, хотя очень не хочу туда возвращаться. Но плыть к проклятому острову выше моих сил.

* * *

Дома меня поджидала записка от полковника. Трелони выбрал время поединка: завтрашнее утро, спустя час после рассвета. И место: укромный уголок побережья невдалеке от Киттовой Дыры. Блюменфельд писал, что заедет за мной и доставит к месту дуэли.

Да, не стоило мне пить ни херес с адвокатом, ни шерри-бренди с Беном. Но кто же ждал такой спешки от Трелони. Хотя можно было, наверное, догадаться: наверняка мистер Шусберри прикрыл кредит для моего неприятеля.

* * *

Каждый из дуэлянтов имел право на два выстрела, пистолеты (одна из двух одинаковых пар) мне достались по жребию, а вот пули, чтобы их зарядить, я отобрал сам. На возражения: дескать, заряжать оружие прерогатива исключительно секундантов, — ответил, что выбор оружия за мной, а пуля в данном случае его неотъемлемая составная часть; заряжают же пусть секунданты, я не против.

Серые шарики были на вид совершенно одинаковые, но все же самую малость отличались размером — я прикладывал каждую к дульному срезу и выбрал две, входившие в ствол натуге. Полковник взглянул на меня с уважением. Наверняка не ожидал, что сын трактирщика разбирается в таких тонкостях.

— Стрелять можно после того, как вы пересечете вот эту линию, — наставлял он меня чуть позже. — Но не стреляйте сразу ни в коем случае, Хокинс! Как бы ни провоцировал Трелони, а он опытный дуэлянт и наверняка будет это делать. Берегите заряды, иначе окажетесь у барьера беззащитным.

Я кивнул и пожалел об этом движении. После вчерашних возлияний резкие движения головы были мне противопоказаны.

— Сходитесь! — прозвучала команда.

Я пошагал вперед, держа по пистолету в каждой руке, но курок взвел лишь на том, что был в правой.

Полковник как в воду глядел. Провоцировать выстрел Трелони начал, едва я пересек ту самую черту.

— Стреляй! — заорал он. — Стреляй, трусливый ублюдок!

До него было даже не тридцать шагов, а все тридцать пять или сорок, и он считал, что ничем не рискует.

— Стреляй, сын шлюхи и…

Я выстрелил. Облачко дыма мешало разглядеть результат, но я развернулся и пошагал обратно.

— Куда вы, Хокинс?! — буквально застонал полковник. — Дуэль не закончена!

— В самом деле? — Я обернулся.

Трелони замолчал, стоял неподвижно с широко распахнутым ртом. Потом по его подбородку потянулась красная полоса. Потом он рухнул — сначала на колени, а после ничком растянулся на траве. Затылок его превратился в мешанину из крови, волос, кусочков черепа и частиц мозга.