Одиссея Хамида Сарымсакова - [36]
— Ложная тревога, командир. Их наши ястребки погнали. Один дымит.
— Порядок.
С высоты три тысячи метров констанцский порт выглядит игрушечным. И кораблики в нем тоже игрушечные, совсем с виду не страшные. Но эти «игрушечки» исполосовали небо разноцветными трассами, белыми, черными шапками разрывов зенитных снарядов. Порт и город изрыгают море огня.
— Командир, — успокаивающе говорит Хамид, хотя и сам весь в испарине. — Ихние зенитчики зря гитлеровские пайки лопают. Шуму много, а...
— Не отвлекаться, штурман! — приказывает командир.
— Есть — не отвлекаться! — отзывается Хамид и мысленно добавляет: «А ты все-таки не железный, командир. Волнуешься».
Над портом завеса дыма, гари, языки пламени. Тут уже поработал 40-й полк. Надо только добавить. 40-й пришел с севера, у него короче путь. В кабине явственно ощущается запах гари, взрывчатки зенитных снарядов, рвущихся вокруг пикировщиков. Кораблики расползаются в разные стороны в тесном порту, иные сталкиваются...
Головная шестерка командира полка Цецорина начинает пикировать...
— Приготовиться! — говорит Хамид, приникая к прицелу «ОПБ-1МА» — этакой метровой трубе, вмонтированной в днище пилотско-штурманской кабины.
— Решетки, командир!..
Пе-2 устремился в почти отвесное пике. Стрелка альтиметра стремительно убегает влево... 2500... 2000... 1500 метров...
— Сброс, командир!.. Жми... Жми на кнопку сброса!
Маширов, спохватившись, нажимает на кнопку... Самолет с воем выходит из пике.
— Разворот сто восемьдесят! — подсказывает штурман. Он понимает, что опытный летчик выполняет свой первый боевой вылет. Нервы напряжены до предела. Иной раз происходит какое-то внутреннее замыкание, человек не сразу уразумевает команду. Поэтому Сарымсаков и подал команду «сброс» на секунду раньше. Первый боевой!.. Вот пройдет время, накопится опыт, тогда все станет на место. Главное, что командир с характером.
Новые клубы дыма заволокли порт... Какой-то корабль горит... Кто его?.. Черт его знает... Еще один... Ага! Начали рваться бензохранилища! Порядок!
— На обратный курс, командир... Все нормально... Правее. Станем замыкающими в правом пеленге, а там переключимся на внешнюю связь.
...Маширов вел на базу «Петлякова» и улыбался. Хоть и устал донельзя, а настроение восторженное.
... Вечером, после ужина, перед тем как лечь спать, Хамид сказал Маширову:
— Спасибо тебе, командир.
— За что? — не понял Петр и от неожиданности даже приподнялся с топчана.
— Все делал, как полагается. А ведь первый боевой! Нервы у тебя как канаты.
Маширов тихо рассмеялся.
— Ничего смешного я не сказал.
— Да у меня, Хамид, все тряслось внутри, как заячий хвост. Просто вида не подавал. Все как в тумане. И тебя слышал, словно уши у меня ватой заложены.
— А ты думаешь, что я не боялся? Только психически ненормальные люди ничего не боятся. Чувство страха каждому человеку от природы дано.
— Это верно, Хамид.
— А ты держался просто здорово. Работал как часы.
— Со сбросом бомб замешкался.
— Какую-то секундочку. Так я ее и учел.
— Ну и хитрюга ты, Хамид! — воскликнул Петр и рассмеялся. — Значит, все же заметил, что меня мандраж одолевает?
— Мандраж — это когда человек за свою шкуру трясется. А ты ведь за экипаж тревожился, как бы нас не угробить. А это не мандраж, а волнение, вызванное чувством ответственности. К тому же первый боевой.
— Знаешь, Хамид, я сейчас себя совсем другим человеком чувствую. Ну служил я на Дальнем Востоке. Понимал: нужное дело. Всякое может произойти на Тихоокеанском побережье. А совесть все-таки грызла. Там, на Западе, твои товарищи-бомберы кровью умываются, а ты в тылу прохлаждаешься!..
— Кому-то надо и дальние рубежи охранять, Петр.
— Но почему именно я должен, а?
— Ты же ревнитель Уставов. А что в них сказано, а?.. Приказ начальника — закон для подчиненного! — Хамид лукаво улыбнулся.
— Да ну тебя! — отмахнулся Петр. — Я же от души... Делюсь с тобой.
— Уж и пошутить нельзя.
— Тебе бы все шутить! — Так вот, скажу по-дружески: если бы не удалось на фронт вырваться, я... Я даже не знаю, что бы со мною сталось! Ну как людям после войны в глаза смотреть?!.. Добро бы больной, увечный какой, а то сил ведь некуда девать!.. Одно смущает. Я ведь в полку стажер, практикант, так сказать. Кончится стажировка, станут назад отзывать... А не поеду — и все тут!
— А как же Устав? — вновь не удержался Хамид и рассмеялся.
Рассмеялся и Маширов.
— А есть еще документ, превыше Устава — Конституция. А в ней сказано: «Защита Отечества...» и так далее. Останусь в полку — и баста!
— Оставайся, командир, оставайся. Я лично — «за».
Петр Маширов положил на тумбочку папиросу, которую так и не закурил, увлеченный взволнованной его беседой. Сказал:
— Однако пора и на боковую. Рано утром опять вылет на Констанцу. Разведка погоды, промер ветра. Спать, спать, штурман, ветеран полка!
ГЛАВА XI. 21 АВГУСТА 1944 ГОДА
Возвратившись из разведки, Маширов зарулил самолет к капониру, расстегнул замок лямок парашюта и, очутившись на жухлой травке, спросил Хамида:
— Сколько же времени мы летали над курортными местами, штурман?
— Два часа семнадцать минут.
— Прямо-таки курорт!.. Морс тихое, ласковое, солнышко светит. А в небе ни единого «мессера». Постреляли зенитки корабельные чуток, проформу соблюдая.
От Инклера, отсканировавшего эту книгу:Олег Сидельников «Нокаут» — советский ностальгический детектив. Всё по правилам: американский шпион, стиляга, усталый полковник, энергичный капитан. Прекрасные иллюстрации в духе времени (Художники Д.Синицкий и П.Леушин.). Ну и юмор, ведь книга посвящена Ильфу и Петрову, и Бендер там присутствует. Во сне, правда.
Роман-хроника «Приговор приведен в исполнение...» посвящен первым чекистам молодой Туркреспублики, их боевому содружеству с уголовным розыском в борьбе за становление и укрепление Советской власти в условиях бешеного натиска белогвардейской контрреволюции, феодально-буржуазной реакции, иностранных интервентов, происков империалистических разведок, а также разгула уголовной преступности, сомкнувшейся с контрреволюцией.
Чекисты Узбекистана… Люди разной судьбы, разных поколений, разных национальностей, самоотверженно, не жалея сил и жизни, вступали в схватку с врагами Родины. Об их замечательных делах рассказывает этот сборник.Рассчитан на широкий круг читателей.
Роман «Пора летних каникул» (прежнее название «Трое у пулемета» рисует картину грозного и героического лета 1941-го года подвиг семнадцатилетних юношей, ставших солдатами.
В книге активный участник Великой Отечественной войны, ветеран Военно-Морского Флота контр-адмирал в отставке Михаил Павлович Бочкарев рассказывает о суровых годах войны, огонь которой опалил его в битве под Москвой и боях в Заполярье, на Северном флоте. Рассказывая о послевоенном времени, автор повествует о своей флотской службе, которую он завершил на Черноморском флоте в должности заместителя командующего ЧФ — начальника тыла флота. В настоящее время МЛ. Бочкарев возглавляет совет ветеранов-защитников Москвы (г.
Алексей Николаевич Леонтьев родился в 1927 году в Москве. В годы войны работал в совхозе, учился в авиационном техникуме, затем в авиационном институте. В 1947 году поступил на сценарный факультет ВГИК'а. По окончании института работает сценаристом в кино, на радио и телевидении. По сценариям А. Леонтьева поставлены художественные фильмы «Бессмертная песня» (1958 г.), «Дорога уходит вдаль» (1960 г.) и «713-й просит посадку» (1962 г.). В основе повести «Белая земля» лежат подлинные события, произошедшие в Арктике во время второй мировой войны. Художник Н.
Эта повесть результат литературной обработки дневников бывших военнопленных А. А. Нуринова и Ульяновского переживших «Ад и Израиль» польских лагерей для военнопленных времен гражданской войны.
Рассказ о молодых бойцах, не участвовавших в сражениях, второй рассказ о молодом немце, находившимся в плену, третий рассказ о жителях деревни, помогавших провизией солдатам.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.