Одиссея Хамида Сарымсакова - [3]

— А это что такое?

— Топмачтовики атаковали так же, как и торпедоносцы, на бреющем, не выше топ-мачты вражеского корабля, но сбрасывали не торпеды, а бомбы метрах в трехстах от цели, и эти бомбы, рикошетируя от воды, попадали в борт корабля. Нашу эскадрилью тоже начали было переучивать на топмачтовиков. Инструктор попался веселый, юморист своеобразный. Он так говорил: «Топмачтовик — гроза вражеских транспортов и боевых кораблей. Практически вам гарантировано стопроцентное поражение цели. А то, что вас могут сбить во время атаки, всего девяносто шансов из ста».

— Действительно, своеобразный юморист.

— Честный человек... Как много замечательных людей поглотила война! Напишите о них, непременно напишите.

— Обязательно. И не только о летчиках. Вот узнал кое-что о школьных твоих товарищах. Познакомился с бывшей ученицей пятидесятой школы Татьяной Александровной Ливановой.

— Татьяна Александровна? — удивился лейтенант. — Кто же это?

— Ну, Ливанова... Ливанова!

— Ливанова... Неужели Таня?! — Хамид широко улыбнулся. — Худенькая такая, изящная!

— Хм-гм... Татьяна Александровна весьма почтенная дама. Внук у нее в четвертый класс ходит.

— Вот как!.. Извините. Не верится как-то!.. Почтенная... Дама! Это Таня-то!.. Ну и ну! А была бой-девчонкой. И стрелок классный. О ней даже в газетах писали — в «Пионере Востока», «Еш ленинчи», «Комсомольце Узбекистана».

— О тебе тоже писали, Хамид, — я порылся в бумагах, вытащил вырезку из окружной газеты «Фрунзевен». — Вот, шестого февраля тридцать восьмого годя. Заметка В. Кольцова «Сквозь снег и метель» — об альпинистском штурме безымянной вершины неподалеку от кишлака Нанай членами детского клуба Дома Красной Армии Среднеазиатского Военного Округа. Цитирую: «К утру пошел сильный снег и поднялся ветер. Капитан Лукин собрал совет отряда. Было решено не отступать и идти на штурм... Политрук отряда — юный альпинист Сарымсаков — сделал политинформацию». Ну и так далее. Вершину вы покорили и по этому случаю «редколлегия в составе Сарымсакова, Бурова и Смирнова выпустила стенную газету». А вот — фотография в той же газете группы альпинистов, совершивших под руководством капитана Лукина восхождение на вершину тяньшанского горного хребта. В первом ряду слева мальчуган. Узнаешь себя, Хамид?

— Не так уж много времени прошло. Узнаю, конечно.

— Как это удалось шестнадцатилетнему юнцу попасть в горновосходительскую группу?

— Я был звеньевым в пионеротряде при Окружном Доме Красной Армии. Отряд объединял детей военнослужащих. Мы ходили в походы, бегали, закалялись. Особенно увлекались стрельбой. Активно готовились к труду и обороне. Я, например, выполнил нормативы на значки ГТО, ГСО, «Ворошиловский стрелок»... Как это потом пригодилось! Парнишка я был хотя и худощавый, но выносливый.

— В газетах и о твоих стрелковых успехах немало писалось. Скажи спасибо Танечке. Все вырезки сохранила. И даже кое-какие странички своего дневника мне презентовала.

Я вынул из ящика письменного стола блокнот, прочитал несколько торжественно: «18.05.40 г. Почему не бывает чудес? Как хотела бы я идти по улице и встретить Хамида Сарымсакова! Как я о нем соскучилась! Как он нам сейчас необходим!»

Молодой человек молвил в смущении:

— Я действительно им был тогда необходим. Стрелковая команда готовилась к очередным Всесоюзным соревнованиям. Несколько лет я был тренером. А в тридцать девятом, окончив школу, уехал в Николаев учиться на штурмана военно-морской авиации.

— А вот еще одна запись в дневнике, — не унимался я. — Цитирую с любезного разрешения бывшей «бой-девчонки»: «Мы думали, что мы для него (то есть для тебя, Хамид!)... Мы думали, что мы для него дороже всех, а он влюбился в украинку Таню! Но не влюбиться в нее было нельзя — красавица! Огромные серые глаза, косы!.. Мы ему простили».

— Но ведь простили же, — улыбнулся Хамид. — А с Таней познакомился я в тридцать девятом, в Москве, на стрелковых соревнованиях. Приехала она из Одессы... Все прошло, «как с белых яблонь дым». Началась война. Таня тоже воевала, была ранена, контужена. Потом наш пылающий пикировщик рухнул в море...

Мы помолчали.

Чтобы отвлечь собеседника от невеселых мыслей, я перевел разговор на другую тему.

— А конкурс в военное училище не очень велик был?

— Что вы!.. Тогда юноши буквально рвались стать военными. Конкурс в Военно-морское авиационное училище имени Леваневского был такой, как некогда в МАИ или МВТУ имени Баумана. Но мне повезло. Медицинскую комиссию прошел запросто. Экзамены сдал на «отлично». И вообще все у меня было хорошо. Родители заботливые, трудолюбивые. Отец, Газиз Саидович, был комендантом-распорядителем, кажется, в Верховном суде республики. Носил в петлицах по четыре «кубаря» синего цвета. Дневал и ночевал отец на работе. Ранен был...

— На гражданской войне?

— В двадцать девятом. Выездная сессия проходила в Той-Тюбе. Подошла к отцу женщина в парандже и чачване. Отец успел лишь подивиться: уж больно рослая! — и тут же нож блеснул...

Лейтенант Сарымсаков помолчал, прошелся по кабинету легко и бесшумно. Улыбнулся.

— Образование у отца, прямо скажу, далеко не академическое, но умом его аллах не обделил. И он так мне говорил: «Ты, сынок, на меня не очень рассчитывай. День и ночь на работе. Сам себя пестуй. Есть голова на плечах — выйдет из тебя толк. И еще запомни: надо знать в совершенстве русский язык. Большие горизонты открывает он человеку, им хорошо владеющему».