Одиссея Хамида Сарымсакова - [11]
Есть сведения, что Бальзак настолько проникался переживаниями своих героев, что...
В. Р. Сперва стань Бальзаком, а потом уж проникайся. И вообще этот француз мне не указ.
П-ль. А Александр Трифонович Твардовский — указ?
В. Р. Указ, даже с большой буквы — Указ. Классик советской поэзии. Каждая строчка его жизненной правдой дышит.
П-ль. Истинные твои слова. И вот Твардовский говорит устами погибшего воина:
Я убит подо Ржевом,
В безымянном болоте,
В пятой роте.
На левом.
При жестоком налете...
Фронт горел, не стихая,
Как на теле рубец.
Я убит и не знаю:
Наш ли Ржев наконец?..
В. Р. (После долгого безмолвствования). Стань сперва Твардовским, а потом уж того самого...
П-ль. Не могу, не умею им стать. Но если большой поэт позволяет себе такой художественный прием...
В. Р. Еще древние говорили: «Что дозволено Юпитеру, то не дозволено быку». Слово «бык», замечу тебе в утешение, — это красивая гипербола. Я высказал свое мнение. Я всего лишь внутренний редактор. А у тебя будет еще вполне реальный, штатный редактор. А у редактора реального тоже есть свой внутренний редактор.
П-ль. Хорошо, я подумаю.
На этом и был закончен диалог. Я все-таки сумел превозмочь в себе внутреннего редактора-перестраховщика и решил продолжить беседы с моим героем. У меня для этого есть причины.
ГЛАВА IV. ТАМ, ГДЕ КОНЧАЕТСЯ ЗЕМЛЯ
— Рассказывай дальше, Хамид.
— В июне сорок второго была сформирована Особая Морская авиагруппа (ОМАГ), в которую входили 28-й бомбардировочный, наш 29-й и два истребительных авиаполка — 20-й и 255-й. И тут произошло нечто такое, что не могло меня не ошеломить.
Лейтенант помолчал, собираясь с мыслями, и продолжал:
— Я летал постоянно с Вильчинским. Мы, как говорится, слетались. Но вот пришел приказ: ОМАГу перелететь на крайний Север, за Полярный круг, на аэродром Ваенга (ныне — Североморск) одно звено нашей эскадрильи временно откомандировали на юго-восточное побережье Кольского полуострова. Дело в том, что тогдашние наши союзники, англичане и американцы, отправляли в Мурманск и Архангельск морские конвои с вооружением, боеприпасами, взрывчаткой, другими необходимыми нам военными материалами. По сравнению с общими потребностями фронта поставки союзников были, конечно, мизерны. Но, как говорится, дорога ложка к обеду. А тут из-за попустительства британского адмиралтейства немецкие подводные лодки и торпедоносцы «Кондоры» (Фокке-Вульф-200) разгромили следовавший в советские северные порты морской конвой PQ-17. Большинство транспортов, брошенных на произвол судьбы военными кораблями союзников, были потоплены, и лишь несколько судов, уйдя от воздушных и подводных пиратов чуть ли не до Новой Земли, попытались затем пробиться в Белое море, в Архангельск.
Поэтому наше звено и направили на крохотный полевой аэродромчик. Мы охотились за подлодками, отгоняли «кондоров». Но все это было потом. А перед отлетом в Заполярье тогдашний командир ОМАГа полковник Семенов вызвал меня и сказал: «С Вильчинским полечу я. А ты ступай в экипаж Кобзаря». «Есть!» — отвечаю, как положено на флоте. Пе-2 Вильчинского стартовал и... сгинул. Так и осталось загадкой, что с ним произошло — потерял ориентировку в тумане и врезался в одну из многочисленных сопок, был сбит истребителями -«охотниками » врага или еще что...
Лейтенант умолк, задумался. Действительно, потрясение. Только что его боевые товарищи были живы, думали, мечтали, ждали писем из дома. И вот их нет, исчезли, словно никогда и не существовали!.. А ведь не прикажи командир ОМАГа пересесть на другой самолет, и он, Хамид, исчез бы, испарился!
— А почему приходилось тебе менять экипажи? — спросил я, все еще под впечатлением услышанного.
— Явление в авиации довольно обычное. То самолетов не хватает, то экипажей. Один заболел, кто-то вернулся из боевого вылета раненый. А иной раз не складывались отношения между командиром и штурманом. И это командование учитывало. Мне лично довелось летать с пятью пилотами. Трое из них — Вильчинский, Кобзарь, Маширов — погибли. Судьба Акулинина мне не известна.[3] А в П-й летал с Кобзарем. Классный был летчик. Экипажам нашего звена сказали: «Ваша задача — барражировать. Чтобы ни один корабль фрицы не потопили! Головами своими отвечаете».
— Это на Пе-2? — удивился я.
— Приказ мы выполнили. Корабли союзников благополучно провели через горло Белого моря. Разыскивали их в районе Новой Земли. Но близко не подлетали. Предупредили нас: команды «купцов» до того терроризированы гитлеровскими торпедоносцами, что открывают страшный зенитный огонь по любому самолету. Летали на пределе. По два часа двадцати минут в воздухе. А погода в Заполярье капризная. Вылетаешь, вроде ничего обстановка. Пятибалльная облачность, «окна» в облаках. Солнечные лучи в просветах меж облаками сверкают. А через полчаса вдруг туман ложится на море, дождевая туча разбухает или, что того хуже, этакая хмарь наползает, которую в просторечии мы «мурой» называли. А тут еще магнитные бури. Над морем, сами понимаете, особых ориентиров нет. Да и над самим Кольским полуостровом их не так уж много, особо заметных. Вначале я, начав изучать полетную карту, ничего понять не мог: что такое?.. То «Изба», то «Чум», потом опять «Изба», «Изба», «Чум»... А старожилы смеются: дескать, оторопь берет, думаешь, у составителей карты фантазии не хватило?
Чекисты Узбекистана… Люди разной судьбы, разных поколений, разных национальностей, самоотверженно, не жалея сил и жизни, вступали в схватку с врагами Родины. Об их замечательных делах рассказывает этот сборник.Рассчитан на широкий круг читателей.
Роман-хроника «Приговор приведен в исполнение...» посвящен первым чекистам молодой Туркреспублики, их боевому содружеству с уголовным розыском в борьбе за становление и укрепление Советской власти в условиях бешеного натиска белогвардейской контрреволюции, феодально-буржуазной реакции, иностранных интервентов, происков империалистических разведок, а также разгула уголовной преступности, сомкнувшейся с контрреволюцией.
От Инклера, отсканировавшего эту книгу:Олег Сидельников «Нокаут» — советский ностальгический детектив. Всё по правилам: американский шпион, стиляга, усталый полковник, энергичный капитан. Прекрасные иллюстрации в духе времени (Художники Д.Синицкий и П.Леушин.). Ну и юмор, ведь книга посвящена Ильфу и Петрову, и Бендер там присутствует. Во сне, правда.
Роман «Пора летних каникул» (прежнее название «Трое у пулемета» рисует картину грозного и героического лета 1941-го года подвиг семнадцатилетних юношей, ставших солдатами.
В 3-й том Собрания сочинений Ванды Василевской вошли первые две книги трилогии «Песнь над водами». Роман «Пламя на болотах» рассказывает о жизни украинских крестьян Полесья в панской Польше в период между двумя мировыми войнами. Роман «Звезды в озере», начинающийся картинами развала польского государства в сентябре 1939 года, продолжает рассказ о судьбах о судьбах героев первого произведения трилогии.Содержание:Песнь над водами - Часть I. Пламя на болотах (роман). - Часть II. Звезды в озере (роман).
Книга генерал-лейтенанта в отставке Бориса Тарасова поражает своей глубокой достоверностью. В 1941–1942 годах девятилетним ребенком он пережил блокаду Ленинграда. Во многом благодаря ему выжили его маленькие братья и беременная мать. Блокада глазами ребенка – наиболее проникновенные, трогающие за сердце страницы книги. Любовь к Родине, упорный труд, стойкость, мужество, взаимовыручка – вот что помогло выстоять ленинградцам в нечеловеческих условиях.В то же время автором, как профессиональным военным, сделан анализ событий, военных операций, что придает книге особенную глубину.2-е издание.
После романа «Кочубей» Аркадий Первенцев под влиянием творческого опыта Михаила Шолохова обратился к масштабным событиям Гражданской войны на Кубани. В предвоенные годы он работал над большим романом «Над Кубанью», в трех книгах.Роман «Над Кубанью» посвящён теме становления Советской власти на юге России, на Кубани и Дону. В нем отражена борьба малоимущих казаков и трудящейся бедноты против врагов революции, белогвардейщины и интервенции.Автор прослеживает судьбы многих людей, судьбы противоречивые, сложные, драматические.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
От издателяАвтор известен читателям по книгам о летчиках «Крутой вираж», «Небо хранит тайну», «И небо — одно, и жизнь — одна» и другим.В новой книге писатель опять возвращается к незабываемым годам войны. Повесть «И снова взлет..» — это взволнованный рассказ о любви молодого летчика к небу и женщине, о его ратных делах.
Эта автобиографическая книга написана человеком, который с юности мечтал стать морским пехотинцем, военнослужащим самого престижного рода войск США. Преодолев все трудности, он осуществил свою мечту, а потом в качестве командира взвода морской пехоты укреплял демократию в Афганистане, участвовал во вторжении в Ирак и свержении режима Саддама Хусейна. Он храбро воевал, сберег в боях всех своих подчиненных, дослужился до звания капитана и неожиданно для всех ушел в отставку, пораженный жестокостью современной войны и отдельными неприглядными сторонами армейской жизни.