Одиссея генов. Захватывающая история человечества, извлеченная из ДНК - [18]
Итак, по данным генетики, люди современного типа, Homo sapiens, около 70 тысяч лет назад покинули Африку и встретились с неандертальцами, с которыми обменялись генами. Некоторые из мигрантов направились в Европу, тогда как другие двинулись в Азию и смешались с другим доисторическим видом, родственным нашему, — денисовцами.
Две части света были колонизированы в ходе одной волны миграции из Африки. Отсюда важнейший для истории заселения планеты вопрос: произошли ли от этой волны все люди, живущие сегодня за пределами Африки? Иными словами, порождена ли вся неафриканская человеческая популяция желанием тех сапиенсов увидеть мир? И уругвайцы, и папуасы из тропических лесов Новой Гвинеи — потомки этих первопроходцев?
Если сосредоточиться на фенотипах, то есть на внешности представителей разных народов, возникнут основания в этом усомниться. Взгляните на аборигенов из австралийского буша. У этих мужчин и женщин темная кожа и курчавые волосы. Они во многом похожи на чернокожих жителей Африки. Мы не удивились бы, узнав, что аборигены воспользовались каким-то доисторическим эквивалентом прямого рейса в Австралию. То же самое можно сказать о негритосах — темнокожем низкорослом народе, живущем вдоль всех берегов Азии, от Индии до Филиппин, и на Андаманских островах (к западу от Таиланда). (В слове «негритосы» нет никакого пренебрежительного оттенка: по-испански оно означает «маленькие черные» — так назвали их первые испанские путешественники, прибывшие на Филиппины.) Как и австралийские аборигены, представители этого морфологического типа совершенно не похожи на представителей других популяций Юго-Восточной Азии.
Возникает соблазн усмотреть в этом несходстве следы разного прошлого. Тогда были бы вероятны по крайней мере два исхода из Африки: один привел к появлению негритосов и аборигенов, другой положил начало народам континентальной Азии и Европы. Какая версия наиболее правдоподобна? В Австралии истину в конце концов открыла прядь волос. Пришлось дождаться 2011 года и работы группы ученых под руководством Эске Виллерслева, палеогенетика из Копенгагенского университета, чтобы заглянуть в геном австралийских аборигенов. Почему так долго? Из-за старых незаживших ран.
С тех пор как мореплаватель Джеймс Кук в 1770 году ступил на землю Австралии и от имени британской короны объявил ее своей, австралийские туземцы страдали от жестокой дискриминационной политики: у них отнимали детей, чтобы воспитывать их в приютах, народы перемещали, колонисты захватывали их земли… И хотя дискриминация по большей части осталась в прошлом, память о тех событиях все еще жива. Поэтому аборигены — особенно старейшины — неодобрительно относятся к европейцам, которые хотели бы украсть у них ДНК: они видят в них все тех же колонизаторов…
Прядь волос, которая помогла лучше узнать историю заселения Австралии, десятилетиями хранилась в выдвижном ящике. В двадцатых годах прошлого века молодой абориген добровольно отдал ее английскому этнологу. Затем она досталась палеогенетику Эске Виллерслеву, который, прежде чем начать с ней работать, заручился согласием датского комитета по биоэтике. Позже исследователь получил одобрение и от представителей аборигенов. Когда вышла статья Виллерслева, о ней много говорили, но не только в связи с австралийской историей. Собственно говоря, Виллерслев совершил технологический прорыв. Ему и его группе первыми удалось сделать полный анализ ядерной ДНК, полученной из древнего волоса.
Долгое время считалось, что волосы содержат ДНК лишь на уровне луковицы, то есть корня, и не стоит даже мечтать об обнаружении ДНК в срезанном волосе. В начале 2000-х годов благодаря техническому прогрессу ученые научились выделять из волос несколько молекул ДНК — но только митохондриальной. И вот в 2011 году датским исследователям наконец удалось извлечь из волос ядерную ДНК. Причем эта ДНК, хотя ее оказалось совсем немного, была удивительно хорошего качества. В определенной степени ее защищает кератин волоса. ДНК, которую находят в волосах, даже лучшего качества, чем получаемая из костей или зубов.
О чем поведала ученым ДНК из волос австралийского аборигена? Она позволила датировать расхождение между его предками и народами Африки. Для этого палеогенетики подсчитали количество различий между этим австралийским геномом и геномом африканцев. Число накопленных мутаций прямо пропорционально времени, прошедшему с тех пор, как разошлись предки этих людей. И какую же дату получили исследователи? Приблизительно 70 тысяч лет назад. При сравнении европейцев или азиатов с народами, живущими южнее Сахары, результат получается тот же. Хотя это еще не значит, что австралийские аборигены — потомки мигрантов той же волны: из-за неопределенности коэффициента мутаций дата эта неточная, она попадает в диапазон от 100 до 50 тысяч лет назад.
Тем не менее такая датировка подтверждается еще одним фактом: ДНК австралийского аборигена также содержит 2% неандертальского генома. А значит, австралийские аборигены — действительно потомки первых
Предлагаем вашему вниманию адаптированную на современный язык уникальную монографию российского историка Сергея Григорьевича Сватикова. Книга посвящена донскому казачеству и является интересным исследованием гражданской и социально-политической истории Дона. В работе было использовано издание 1924 года, выпущенное Донской Исторической комиссией. Сватиков изучил колоссальное количество монографий, общих трудов, статей и различных материалов, которые до него в отношении Дона не были проработаны. История казачества представляет громадный интерес как ценный опыт разрешения самим народом вековых задач построения жизни на началах свободы и равенства.
Монография доктора исторических наук Андрея Юрьевича Митрофанова рассматривает военно-политическую обстановку, сложившуюся вокруг византийской империи накануне захвата власти Алексеем Комнином в 1081 году, и исследует основные военные кампании этого императора, тактику и вооружение его армии. выводы относительно характера военно-политической стратегии Алексея Комнина автор делает, опираясь на известный памятник византийской исторической литературы – «Алексиаду» Анны Комниной, а также «Анналы» Иоанна Зонары, «Стратегикон» Катакалона Кекавмена, латинские и сельджукские исторические сочинения. В работе приводятся новые доказательства монгольского происхождения династии великих Сельджукидов и новые аргументы в пользу радикального изменения тактики варяжской гвардии в эпоху Алексея Комнина, рассматриваются процессы вестернизации византийской армии накануне Первого Крестового похода.
Виктор Пронин пишет о героях, которые решают острые нравственные проблемы. В конфликтных ситуациях им приходится делать выбор между добром и злом, отстаивать свои убеждения или изменять им — тогда человек неизбежно теряет многое.
«Любая история, в том числе история развития жизни на Земле, – это замысловатое переплетение причин и следствий. Убери что-то одно, и все остальное изменится до неузнаваемости» – с этих слов и знаменитого примера с бабочкой из рассказа Рэя Брэдбери палеоэнтомолог Александр Храмов начинает свой удивительный рассказ о шестиногих хозяевах планеты. Мы отмахиваемся от мух и комаров, сражаемся с тараканами, обходим стороной муравейники, что уж говорить о вшах! Только не будь вшей, человек остался бы волосатым, как шимпанзе.
Настоящая монография посвящена изучению системы исторического образования и исторической науки в рамках сибирского научно-образовательного комплекса второй половины 1920-х – первой половины 1950-х гг. Период сталинизма в истории нашей страны характеризуется определенной дихотомией. С одной стороны, это время диктатуры коммунистической партии во всех сферах жизни советского общества, политических репрессий и идеологических кампаний. С другой стороны, именно в эти годы были заложены базовые институциональные основы развития исторического образования, исторической науки, принципов взаимоотношения исторического сообщества с государством, которые определили это развитие на десятилетия вперед, в том числе сохранившись во многих чертах и до сегодняшнего времени.
Эксперты пророчат, что следующие 50 лет будут определяться взаимоотношениями людей и технологий. Грядущие изобретения, несомненно, изменят нашу жизнь, вопрос состоит в том, до какой степени? Чего мы ждем от новых технологий и что хотим получить с их помощью? Как они изменят сферу медиа, экономику, здравоохранение, образование и нашу повседневную жизнь в целом? Ричард Уотсон призывает задуматься о современном обществе и представить, какой мир мы хотим создать в будущем. Он доступно и интересно исследует возможное влияние технологий на все сферы нашей жизни.