Одиссея генов. Захватывающая история человечества, извлеченная из ДНК - [14]
Существует два объяснения этому «неандертальскому проклятию». Во-первых, когда генетический механизм пытается встроить в геном фрагменты ДНК, происходящие от другого вида, последние вступают в противоречие с остальной частью генома и работают хуже. Во-вторых, генофонд неандертальцев был не так хорош, как наш. Из-за близкородственного скрещивания, связанного с демографическими ограничениями, «люди без подбородка» накопили за свою историю множество вредных мутаций. Так что носители неандертальских генов, вероятно, были менее здоровыми и хуже размножались.
Но некоторые варианты генов, полученные от неандертальцев, оказались полезными. Мы не знаем точно, какую пользу они приносили и какие преимущества давали для адаптации, однако установлено, что некоторые из унаследованных нами неандертальских генов связаны с кератином (волосяными молекулами), другие — с иммунной системой (вариант гена HLA), третьи — с обменом веществ, поскольку известно, что они активируются при некоторых формах диабета.
Можно предположить, что мы сохранили гены, которые позволяли неандертальцам адаптироваться к окружающей среде — холоду, недостатку солнечного света, патогенам. Это «неандертальское благословение» даровало Homo sapiens лучшую способность переносить холод и недостаток солнечного света, свойственные высоким европейским широтам, а также устойчивость к патогенам.
Неандертальцы, прожившие в Евразии несколько сотен тысяч лет, успели благодаря естественному отбору приспособиться к непростому климату, серьезно отличающемуся от климата Африки, откуда позднее пришли и Homo sapiens. Носители этой полезной части ДНК выживали и размножались успешнее, чем те, кто ею не обладал. И этот полученный от неандертальцев фрагмент ДНК передавался из поколения в поколение у всех Homo sapiens, живших на Евразийском континенте.
Этот механизм включения ДНК, который генетики называют адаптивной интрогрессией, дает ее получателю селективное преимущество. Вполне возможно и то, что полученные от неандертальцев варианты генов стали адаптивными лишь после того, как вошли в наш геном. Случайность интрогрессий — и небольших отличий окружающей среды — привела к тому, что сейчас мы находим разные доли включенной ДНК в Азии и в Европе.
Анализ ДНК позволил установить, что одновременно с включением участков генома неандертальцев в геном Homo sapiens неандертальцы получили ДНК сапиенсов. Самое удивительное, что эта часть ДНК Homo sapiens, найденная у неандертальцев, уже не встречается у современных людей. Иначе говоря, те сапиенсы, которые передали свои гены неандертальцам, не оставили потомства, дошедшего до наших дней.
Итак, сапиенсы встретились с неандертальцами, когда покинули Африку, но можно ли точно определить место, где произошло их скрещивание? Частично на этот вопрос отвечает генетика. Доли неандертальского генома есть у всех Homo sapiens за пределами Африки — европейцев, азиатов, папуасов, австралийцев и т. д. А значит, скрещивания происходили сразу после выхода из Африки, на Ближнем Востоке, — до того, как Homo sapiens завоевали всю планету. Когда именно? Примерно 70–50 тысяч лет назад. Наша более поздняя общая история с неандертальцами также была отмечена интимными отношениями, но их следы труднее отыскать в нашем геноме.
Однако генетика способна на нечто большее, чем локализация событий: она позволяет даже рассчитать минимальное число случаев телесной близости. И оно крайне невелико: 150. Всего 150 совокуплений (каждое из которых привело к рождению хотя бы одного потомка) было достаточно, чтобы обеспечить наличие 2% неандертальской ДНК у современных Homo sapiens. Но сколько было сапиенсов, пришедших из Африки? Всего несколько тысяч, если судить по генетическому разнообразию нашего вида за пределами Африки.
Очевидно, они не представляли собой прочную общность. Современные охотники-собиратели живут группами по 100–200 человек. А значит, Африку покинули несколько общин. Но неандертальцы исчезли из Евразии около 39 тысяч лет назад. Таким образом, на протяжении многих тысячелетий два вида могли встречаться по всему континенту. И тогда 150 плодотворных встреч — это по большому счету довольно мало. Этому есть два возможных объяснения: или скрещивания были редкостью из-за отсутствия взаимного влечения, или они случались чаще, но лишь 150 совокуплений привели к рождению фертильного потомства. Метисы неандертальцев и сапиенсов зачастую могли оставаться бесплодными, как в случае скрещивания некоторых видов — льва и тигра, лошади и осла.
Но одно дело знать, что сапиенсы и неандертальцы «ужинали при свечах», и совсем другое — описать, как проходили эти интимные свидания. При каких обстоятельствах они происходили? Были ли это случайные личные встречи? Или, например, празднования по случаю обнаружения нового племени? Еще один вопрос — была ли возможна взаимная любовь. Испытывал ли человек одного вида влечение к представителю другого вида? Или скрещивание — результат изнасилований во время стычек между племенами, как иногда случается и сейчас во время военных действий? Этими вопросами стоит задаваться даже несмотря на то, что на них ожидаемо трудно ответить. Впрочем, кое о чем способна поведать генетика. Недавняя расшифровка неандертальской ДНК преподнесла нам небольшой сюрприз…
