Одиссея авианосца «Энтерпрайз» - [31]

Между тем на борту «Хорнета» пилоты бомбардировщиков Б-25 проходили предполетный инструктаж — под руководством все того же лейтенанта Миллера. Впрочем, был у них еще один наставник — капитан-лейтенант Стивен Джурика, бывший помощник военно-морского атташе в Токио. Целые дни напролет летчики проводили, склонясь над картами Японии и Китая: американское верховное командование прекрасно сознавало, что приказать авианосцам дожидаться возвращения Б-25 с задания в непосредственной близости от японских берегов — чистое безрассудство. Поэтому после взлета бомбардировщиков авианосцам предписывалось тотчас же ложиться на обратный курс, а ударной авиагруппе — садиться на территории Китая, если, разумеется, операция пройдет без сучка без задоринки. Итак,  согласно оперативно-тактическому плану, эскадра должна была подойти как можно ближе к восточному побережью острова Хонсю, главного острова японского архипелага. Затем в ночь с 18 на 19 апреля командующему авиационным соединением полковнику Дулиттлу надлежало первым подняться в воздух, с тем чтобы, сбросив зажигательные бомбы в определенных точках на японской территории, отметить направление полета для бомбардировщиков, которым предстояло взлететь через два часа. Операцию предполагалось провести ночью.

18 апреля на рассвете поднялся шторм: по морю катили громадные свинцовые валы, дул шквальный ветер. Эскадра находилась пока еще в 700 милях к востоку от маяка на мысе Инубо, расположенного на одной широте с Токио, как вдруг впередсмотрящий на крейсере «Венсенн» заметил в десяти милях прямо по курсу японский сторожевик. Смачно выругавшись, Хэлси приказал срочно изменить курс, в надежде, что японец, быть может, еще не успел засечь приближающуюся эскадру. С «Энтерпрайза» тут же взмыли в небо несколько истребителей — им предстояло действовать в режиме полного радиомолчания. По возвращении на борт летчики доложили, что в японских прибрежных водах полно кораблей: в основном это рыболовецкие суда, длина корпуса каждого — метров тридцать; на всех имеется слабое артвооружение, но радио, похоже, нет ни на одном. О том, что японцы могли не заметить американские самолеты, нечего было и думать. Что же делать? Тогда Хэлси отдал новый приказ — ложиться на прежний курс, к мысу Инубо: каждый километр, пройденный вперед эскадрой, экономил бомбардировщикам пять литров топлива.

Один из японских сторожевиков, первым заметивший крейсер «Нашвилл», двинулся ему навстречу, открыв огонь из своей единственной маленькой пушки. Крейсер дал ответный залп по японцу, но тот продолжал идти вперед и стрелял без перерыва. После третьего залпа крейсера сторожевик разнесло на куски. А следом за ним та же участь постигла и два других сторожевика — американцы успели выловить из воды только четырех японских моряков, остальные же утонули. Теперь-то уж не возникало никаких сомнений: присутствие американской эскадры в территориальных водах Японии было раскрыто. Так что ждать ночи для нанесения удара по главной цели с воздуха не имело ни малейшего смысла.

Оба авианосца, включив прожекторы, обменялись сигналами готовности. На борту «Хорнета» полковник Дулиттл спустился с мостика в помещение для дежурных летчиков и сказал: «Ну, ребята, пора». На полетной палубе уже вовсю трудились механики: они заполняли основные и запасные топливные баки на бомбардировщиках Б-25. Потом летчики запустили моторы, чтобы прогреть двигатели. Погода стояла  на редкость отвратительная. С «Энтерпрайза» было хорошо видно, как нос «Хорнета» то зарывался в серую пенную волну, то вздымался над ней, точно норовистый конь.

Первым в воздух поднялся полковник Дулиттл, показав остальным летчикам пример, как виртуозно можно взлетать даже в сильный шторм. Его самолет взмыл почти вертикально, как лифт, и начал набирать высоту, описывая круги над авианосцем. Второй бомбардировщик тоже взлетел мастерски, но через несколько секунд он вдруг резко потерял высоту и едва не коснулся крыльями гребной волны. Моряки на «Энтерпрайзе», наблюдавшие эту сцену с верхней палубы, все как один затаили дыхание. Но, слава Богу, обошлось: второй Б-25 снова набрал высоту и, рыская в воздушных потоках, подобно скачущему кенгуру, стал постепенно удаляться от того злополучного места, где едва не рухнул в штормовое море. Остальные бомбардировщики взлетели вполне сносно. Когда же от полетной палубы «Хорнета» оторвался последний Б-25, эскадра, набрав обороты, отошла на восток. По пути американские крейсера потопили еще два японских сторожевика. А тем временем где-то далеко-далеко над океаном в поисках американской эскадры рыскали бомбардировщики противника. Но они ее так и не обнаружили.

Между тем моряки на «Энтерпрайзе», припав к карманным радиоприемникам, жадно ловили сообщения Токийского радио на английском языке. Самые наивные никак не могли дождаться, когда же дикторы наконец объявят: «Наша столица только что подверглась бомбардировке» — или когда радиовещание вообще резко прекратится. Однако сегодня, как и накануне, диктор, словно заезженная пластинка, твердил одну и ту же сакраментальную фразу: «Кругом повсюду цветут сакуры, даря всем нам покой безмятежного очарования...» — как бы восхваляя неуязвимость Японии. Когда диктор приготовился в очередной раз произнести эти слова, в небе над Токио показались идущие на бреющем полете американские бомбардировщики. Впрочем, подробности того, как проходил налет на японскую столицу, американцам стали известны лишь много позже — со слов одного из участников этого налета, летчика Теда Лоусона, который назвал свой рассказ «Тридцать мгновений над Токио». Бомбы посыпались на город прямо среди бела дня — ровно в полдень, когда японские рабочие и служащие покидали на обеденный перерыв заводы, фабрики и конторы. Американские самолеты пронеслись над самыми крышами домов; летчики хорошо видели, как заметались по улицам застигнутые врасплох токийцы — мужчины и женщины. Пламя пожаров уничтожило многие «военные и промышленные» объекты. Из восьмидесяти американских летчиков, участвовавших в том налете, один был убит, двое пропали без вести, восемь попали в плен, пятеро совершили посадку на советской территории, где их интернировали, остальные же шестьдесят  четыре человека сели на территории Китая — в Штаты они вернулись не скоро. После бомбардировки Токио американцы воспряли духом как никогда: за дерзкий налет на Перл-Харбор японцы заплатили с лихвой. Но, как бы там ни было, повторный удар по Токио удалось нанести только в апреле 1944 года: слишком большое расстояние отделяло Японию от Соединенных Штатов — новый рейд обошелся бы втридорога, к тому же он был сопряжен с большими опасностями и риском. Что же касается того — первого налета на Токио, американские граждане узнали о нем в тот же вечер из сообщений пилотов Б-25, приземлившихся в Китае (двенадцать часов спустя после взлета). И еще: эта весть стала известна в Соединенных Штатах одновременно с другой, не менее радостной новостью — о сдаче японцами островов Батан, что в северной части Филиппинского архипелага. Хотя капитуляция произошла 9 апреля, столь знаменательный факт почему-то до поры до времени «держали в секрете».