Одиссея авианосца «Энтерпрайз» - [123]

Единственным по-настоящему эффективным средством борьбы с подземными укреплениями противника были, пожалуй, только самолеты-ракетоносцы. Однако перед любой такой бомбардировкой летчиков приходилось наводить на цели — то есть указывать точное месторасположение каждого демаскированного бункера. А это, в свою очередь, требовало четких и бесперебойных связующих действий между берегом и конвойными авианосцами. Ударные же авианосцы из 58-го оперативного соединения покинули воды Ио и взяли обратный курс на Улити...

Короче говоря, передовой отряд морских пехотинцев вышел к противоположному северо-восточному берегу острова только 9 марта. Однако официальное заявление о захвате Ио последовало лишь 17 марта. Таким образом, американцам понадобилось в обшей сложности 26 дней, чтобы расчистить клочок суши длиной не больше девяти километров. В тот день адмирал Честер Нимиц наконец объявил во всеуслышание: «Битва за Ио завершилась. Хорошо организованная система обороны японцев подавлена. Между тем на острове еще осталось несколько недобитых группировок противника, укрывающихся в скалах. Однако части нашей морской пехоты уже приступили к их ликвидации. Битва за Ио длилась 26 дней. В ходе изнурительных боевых действий, не имевших себе равных за все время Тихоокеанской войны, японцы потеряли 21 тысячу человек убитыми, тогда как наши потери составили 4189 человек убитыми и 15 208 ранеными, при том что 411 человек числится пропавшим без вести». К сказанному можно прибавить и то, что на уничтожение 21 тысячи японцев американцы израсходовали 40 тысяч тонн бомб и снарядов. Что же касается практических результатов битвы за Ио, то, как явствует из двух последних фраз главнокомандующего Тихоокеанским флотом, они были таковы:  «С 16 марта вступил в действие заново отстроенный нами аэродром, расположенный в центральной части острова. Южный аэродром вот уже несколько дней как служит промежуточной базой для наших «суперкрепостей», дислоцированных на Марианских островах и регулярно вылетающих бомбить территорию Японии.

* * *

В начале марта 1945 года корабли 58-го ударного соединения бросили якорь в лагуне атолла Улити, похожего как две капли воды на другие крупные тихоокеанские атоллы, описанные выше. Словом — ничего особенного. Подобно Кваджалейну или, скажем, Маджуро, Улити служил тогда перевалочной военно-морской базой. Помимо всевозможных сооружений — для технического обслуживания, ремонта и снабжения кораблей, на атолле построили своего рода «дом отдыха» для моряков. Теперь там отдыхали экипажи кораблей 58-го оперативного соединения. По лазурной глади лагуны сновали туда-сюда катера и вельботы — они партиями переправляли моряков на берег, где их ждали уютные бары под навесами из пальмовых листьев, будто перенесенные сюда прямо со съемочных площадок Голливуда, с той лишь разницей, что спиртного здесь не отпускали, даже пиво. Да и о полуобнаженных танцовщиках, развлекающих публику во всех похожих заведениях на континенте, оставалось разве только мечтать. И все же моряков тянуло в эти дома призрачных наслаждений точно магнитом, лишь бы ощутить под ногами твердую землю — хоть на несколько часов. Так что дни отдыха особым разнообразием не отличались: солнечные ванны на открытой палубе корабля, три-четыре часа на берегу — в экзотическом антураже безалкогольных баров, а вечером — кино в корабельном кинозале. На отдыхе моряки старались не говорить о войне, однако не думать о ней они были не в силах, тем более, что скоро поползли слухи, будто на днях им снова предстоит выйти в море. Через несколько дней слухи подтвердились, да и цель нового похода уже ни у кого не вызывала сомнений — Окинава.

Вечером 10 марта на атолле Улити царили ставшие уже привычными мир и покой. Далекий западный горизонт был расцвечен огненно-красным заревом закатного солнца, которое мало-помалу тускнело, затягиваясь сумеречной дымкой. А потом, как это обыкновенно происходит в тропиках, мгновенно наступила ночь и на небе высыпали мириады сверкающих звезд. На суше, при свете прожекторов, продолжались работы, в то время как на борту кораблей палубные огни разом погасли. И только мерцающий свет кинопроекторов, пробиваясь наружу через проемы открытых межпалубных пространств, отсвечивал на окрасившейся в густо-чернильный цвет глади лагуны. На борту кораблей крутили кино — впрочем, не на всех. Но моряки этих кораблей, кроме вахтенных, тоже не остались в накладе: они отправились смотреть кино к своим товарищам на другие корабли... Ни в  одном военном документе, конечно же, не упоминается название фильма, который в тот вечер показывали, к примеру, на борту авианосца «Рэндолф», — известно только, что это был детектив. Нижняя ангарная палуба была битком набита людьми. И вдруг посреди фильма кинозрителям почудилось, что корабль содрогнулся, а через миг-другой голоса героев фильма заглушил раскатистый грохот взрывов. Моряки тотчас же повскакивали с мест, а киногерои знай себе продолжали выяснять меж собой хитро запутанные отношения. В следующую секунду тревожно взревели сирены — моряки кинулись к своим боевым постам. Полетная палуба была охвачена пламенем, в кормовой ее части один за другим громыхнули взрывы, правда, уже не такие громкие. Языки пламени разметались яркими пляшущими бликами, казалось, по всей глянцево-черной глади лагуны. По кораблям эхом разнесся слух, будто на «Рэндолфе» при неудачной посадке взорвался самолет. Судя по рокоту мотора, это был истребитель F-6-F. Говорили, что, когда он заходил на посадку, у него «кашлял» двигатель, а после, перед самым падением, он и вовсе заглох.