Одиссей покидает Итаку - [242]

Антон толкнул тяжелую даже на вид дверь, но не ту, что вела в кабинет, а напротив. Воронцов и не помнил, чтобы она здесь была. Ну, на то он и Замок.

За дверью Дмитрий увидел полукруглый зал, похожий на Центр управления полетами на Байконуре, только поменьше. Но с таким же количеством экранов, цветных дисплеев, пультов управления и прочих элементов научно-технического интерьера.

На центральном, самом большом из экранов, застыло изображение того участка Можайского шоссе, где только что был Воронцов, и так же стоял сталинский «ЗИС» с открытыми дверцами, и сидели на своих местах Сталин и Марков. Стоп-кадр.

В креслах перед экраном, словно в просмотровом зале для «узкого круга ограниченных людей», оживленно о чем-то спорили Лариса, Ирина, Наташа и Альба. Впрочем, Наташа в дискуссии практически не участвовала, она ждала и первая заметила, как открылась дверь.

Слишком порывистое движение, с которым она встала с кресла, выдавало степень ее тревоги.

Такое непосредственное и почти непроизвольное проявление чувств не могло не тронуть Воронцова, но одновременно он ощутил и раздражение. Все ж таки Антон выставил его перед девушками дураком.

Он-то жил там, принимая все за чистую монету, бегая под пулями, вжимаясь в землю среди рушащихся от немецкой бомбежки деревьев, и выражений не выбирал в разговорах и командах, а они смотрели и слушали, и знали, что в любую секунду все можно прекратить.

Пустили дебила в Диснейленд…

Воронцов коснулся губами щеки Наташи, показав глазами, что иные знаки внимания здесь неуместны, поздоровался с девушками, словно вообще ничего не было и расстались они не далее, как прошлым вечером. Предупреждая возможные неискренние слова, слышать которые он не хотел, Дмитрий предпочел заведомо снизить планку.

— Интересное кино? — кивнул он на экран. — Только чуток длинноватое… — Присел рядом с Наташей. — Ну, крути дальше, поглядим, что они делать будут.

Антон понял его мысли.

— С этим придется подождать. Самое главное сейчас начнется на Валгалле. А чтобы смотреть интереснее было, имей в виду, что тут далеко не кино. И даже не видеозапись, а прямой репортаж. Если с кем случится что, почти наверняка вытащим, но последствия… — он поджал губы и покрутил головой. — Впрочем, будем оптимистами. Все должно быть хорошо.

Глава 4

Здесь Валгалла выглядела совсем другой планетой, и на Землю она походила единственно тем, что атмосфера оставалась кислородной, да и это сейчас особой роли не играло. Потому что в противном случае пришлось бы всего лишь добавить еще один баллон дыхательного прибора ко всему снаряжению, которое несли на себе «галактические рейнджеры».

Вскользь оброненный, с обычной долей самоиронии, термин, которым Шульгин окрестил членов своей группы, так к ним и пристал, поскольку соответствовал действительности не только по форме, но и по сути их теперешней деятельности.

Как еще назвать людей, выполняющих сложную диверсионную задачу в глубоком вражеском тылу, причем являющихся не солдатами регулярной армии одной из воюющих сторон, а в полном смысле наемниками?

Правда, сейчас нравственные проблемы никого из них не занимали, даже Герарда Айера, который был самым упорным и последовательным противником какого угодно вмешательства в дела земные, а тем более космические. Но с тех пор, как его убедили, что единственный путь в родное время (пусть даже не наверняка) лежит через Валгаллу, он успел доказать, что в XXIII веке кого зря в экипажи дальних разведчиков не принимают.

Так вот — тот пейзаж, что лежал сейчас перед ними, настолько отличался от типично валгалльского, что не мог быть ничем иным, как частью совсем другой, неизвестной планеты, перенесенной оттуда или смоделированной на месте пришельцами, не чуждыми самой обычной ностальгии.

Почву покрывал плотный слой синевато-желтой растительности, похожей на тундровый мох или на водоросли, которыми обрастают прибрежные камни в южных морях. Чтобы ландшафт не выглядел слишком монотонным и мрачным, его устроители добавили деревьев — низких, с корявыми черными стволами и плоскими игольчатыми кронами, похожими на расправленные для просушки шкуры гигантских ежей. Этот лес, а может, и сад, наподобие бесконечных садов Молдавии, тянулся до горизонта, и даже в сильный бинокль нельзя было увидеть, где он кончается. Между деревьями, где поодиночке, а где обширными скоплениями, были разбросаны отливающие малахитовой зеленью валуны, примерно от метра до трех в диаметре.

И в довершение всего небо над этим потусторонним пейзажем тоже было иным. Всего в сотне метров позади оно сияло нормальной синевой, а по другую сторону границы его покрывали низкие, свинцово-серые, а кое-где желтоватые неподвижные тучи.

— Понятно… — сказал Шульгин, опустив бинокль.

— Что именно? — поинтересовался Левашов. — Если можно, конечно.

— Почему Ирина предпочла просить у нас политического убежища. Нормальному человеку здесь в два счета свихнуться можно.

— Но если это ее родина… — воспринял всерьез Сашкины слова Айер.

— Но ведь факт налицо. Не захотела возвращаться к родным… э-э-э… березам. Тем более, что Андрей злонамеренно возил ее по Сочам, Селигерам и прочим Домбаям… Представь, после Домбая — сюда. Пожизненно!