Одинокое путешествие на грани зимы - [18]
Следов человека, сопровождающих всякое зимовье, не было. Вернее, были, но очень старые — вот двумя ударами топора свалена сосна в руку толщиной. Зимой рубили, по снегу, пенек высокий остался. Но когда это было? Невозможно сказать. Он пихнул сапогом торчащий из мха стволик, тот легко упал и рассыпался на щепки, внутри была рыжая труха. Кто и когда срубил здесь высокую сосенку? В ста метрах от берега, в этом ничем не приметном месте тайги? Шест под капкан заготовил, или что-то починить понадобилось, а может, застрявшую в ветвях белку доставал. Тридцать лет назад? Или пятьдесят? Кто знает? Тайга долго помнит человека.
Избушка стояла ниже. Вокруг было порядочно вырублено и выпилено, старые, мятые ведра валялись, тазы дыроватые, ржавые банки из-под консервов… Коптильный сараюшка, в хлам разоренный местными косматыми хозяевами. Ефимов аккуратно заглянул в избушку, он почему-то всегда осторожно вел себя возле зимовеек. Дверь была вырвана и валялась на земле, внутри мишка тоже все осмотрел, печку переставил по-своему и вышел в окно. Нежилое было зимовье, стояло бы на берегу — кто-то чайку остановился сварить, кто-то переночевал, присматривали бы, поправляли, и все было бы иначе…
Ефимов вернулся к лодке. На зеленой мшистой полянке над рекой чернели остатки костерка. Два года назад они обедали здесь. Вид на Лену и на сопки за ней был отличный, ветерок тянул вдоль реки и разгонял комаров. Припекало, Маша сидела под старой сосной, чистила картошку, пацаны набрали сучков и шишек для костерка, и Петька, была его очередь, варил уху. Все сохранилось так хорошо, будто жгли этот костерок здесь неделю назад. Будто не было двух зим с сугробами, дождями и ветрами… К сосне была прислонена длинная тонкая палочка. Она была заточена с одной стороны, и Ефимов вспомнил, как Сашка от нечего делать тесал ее ножом, потом, лежа, накалывал ею шишки и подкладывал в огонь.
День был жаркий, ленивый, они наелись, и не хотелось никуда двигаться… Валялись на мху вокруг погасшего костра и шутили по поводу обжорства. Наконец кто-то что-то ляпнул, они расхохотались и, заражая друг друга, долго не могли остановиться. Ползали на коленках по поляне и умоляли прекратить…
Из-за утренней рыбалки времени на обед у Ефимова не было, но он достал все-таки из лодки буфет. Приятно было хоть чайку тут попить, о своих вспомнить.
Он разулся, подсушивал сапоги и стельки у огня, варил рис и пил чай с хлебом. Посередине полянки росла сосенка, которой тогда годик всего был, и Петруха с Саней огородили ее палочками, чтобы не растоптать случайно. Теперь ей исполнилось три, она поднялась почти на полметра, раскинув пушистые колючие лапки, а детский заборчик из палочек все стоял, защищая ее.
Когда Ефимов причалил, было тихо, солнце во все небо, ни тучки — теперь же, и часа не прошло, небо с севера и сопки закрыло тяжелой чернотой, время от времени налетали такие порывы, что Ефимов встал и перевязал лодку к большому дереву.
Погода портилась капитально, Ефимов обулся, достал из лодки непромокаемые штаны и куртку. Наверху почти все заволокло, временами только, как издевательство, меж туч пробивалось нехорошее, строгое и чужое солнце. Ветер гнал волны по плесу, поднимал вороха листьев с косы, и они летели через реку, крутились в вихрях, обгоняя друг друга, и взвивались высоко над лесом. Особенно доставалось другому берегу. Большие деревья раскачивало, молодые елки и сосенки загибало вдоль опушки.
У Ефимова внизу продувало не так сильно, но над головой нехорошо, вразнобой гнулись и скрипели сосны, ветки летели вниз. Рис плохо кипел, огонь сдувало, Иван затаптывал разлетающиеся по мху искры… Вдруг сзади зашумело, захрустело, Ефимов обернулся — высокая сосна падала неподалеку, круша все, что поменьше, выворотень с треском встал из земли и поднял облако пыли. Иван хотел пойти посмотреть на только что вывернутые корни, но вместо этого взял ложку и в очередной раз попробовал рис — он был еще сырой.
Лодка стояла под обрывом, чалка была натянута, тент, закрывающий вещи, временами начинал отчаянно хлопать по борту. Плыть было опасно. Ефимов поглядывал на почти черное, с седыми прядями небо и думал, не надо ли вытащить все на берег и не устроиться ли, пока все сухое, в зимовье. Он не очень понимал, куда вся эта круговерть повернет.
Но вскоре ветер стал слабеть, только порывами уже налетал, потом совсем стих, и все замерло. Лист не шелохнулся нигде, штормовой гул удалялся вниз по Лене. Ефимов встал, озадаченно озираясь, собрал сухих веток, наломанных ветром, и подложил в почти погасший костер. Кашу попробовал и замер с ложкой в руках. Со стороны зимовья из глубины тайги шел большой снег. Все седело и исчезало на глазах. Рябая белесая завеса приблизилась с тихим шелестом, прошла через Ивана и нависла над рекой. Большие хлопья падали медленно, их было так много, что другого берега не стало видно. Такая тишина наступила в природе, что он, завороженный, сел на буфет и забыл про свою кашу. Их было много, больших и маленьких, очень разных, Иван ловил взглядом одну, чем-нибудь особенную, и провожал до земли. Снежинка была красива, пока летела.
Книги Виктора Ремизова замечены читателями и литературными критиками, входили в короткие списки главных российских литературных премий – «Русский Букер» и «Большая книга», переведены на основные европейские языки. В «Вечной мерзлоте» автор снова, как и в двух предыдущих книгах, обращается к Сибири. Роман основан на реальных событиях. Полторы тысячи километров железной дороги проложили заключенные с севера Урала в низовья Енисея по тайге и болотам в 1949—1953 годах. «Великая Сталинская Магистраль» оказалась ненужной, как только умер ее идейный вдохновитель, но за четыре года на ее строительство бросили огромные ресурсы, самыми ценными из которых стали человеческие жизни и судьбы.
Икра и рыба в этих краях — единственный способ заработать на жизнь. Законно это невозможно. И вот, начавшееся случайно, разгорается противостояние людей и власти. Герои романа — жители одного из поселков Дальнего востока России. Охотники, рыбаки, их жены, начальник районной милиции, его возлюбленная, два его заместителя. 20 % отката. Секретарша начальника, буфетчица кафе, москвич-охотник, один непростой бич, спецбригада московского Омона. Нерестовые лососи, звери и птицы лесные. Снега, горы, солнце, остывающие реки и осенняя тайга.Читается роман, как детектив, но это не детектив, конечно… Это роман о воровской тоске русского мужика по воле.
Виктор Ремизов — писатель, лауреат премий «Большая книга» (2021) и «Книга года» (2021) за роман «Вечная мерзлота», финалист премий «Русский Букер» (2014), «Большая книга» (2014). В новую книгу вошли повесть, давшая название всему сборнику, и рассказы. Малая проза Виктора Ремизова уступает его большим романам только в объеме. В повестях и рассказах таятся огромные пространства и время сжато, но не из-за пустоты, а из-за насыщенности. Каждый рассказ — отдельный мир, где привычное для автора внимание к природе и существованию человека в ней вписано в сюжет, — и каждый ставит перед читателем важные вопросы: об отношении к жизни, к тому, что нас окружает, к настоящему и будущему, к тому, что действительно важно и достойно наполнять бытие.
Герои нового романа Виктора Ремизова «Искушение» пытаются преодолеть трудности, знакомые многим жителям страны. Но судьба сталкивает их с людьми и обстоятельствами, которые ставят перед ними большие и сложные вопросы жизни и любви. Банальные ситуации переворачиваются из-за небанальной реакции героев. В итоге – всем приходится пройти проверку сомнением и искушением.Роман вошел в шорт-лист премий «Русский Букер» и «Большая книга» 2016 года, а также в лонг-лист премии «Национальный бестселлер» 2017 года.
Это крепкая мужская проза. Но мужская — не значит непременно жесткая и рациональная. Проза Виктора Ремизова — чистая, мягкая и лиричная, иногда тревожная, иногда трогательная до слез. Действие в его рассказах происходит в заполярной тундре, в охотской тайге, в Москве, на кухне, двадцать лет назад, десять, вчера, сейчас… В них есть мастерство и точность художника и, что ничуть не менее важно, — внимание и любовь к изображаемому. Рассказы Виктора Ремизова можно читать до поздней ночи, а утром просыпаться в светлых чувствах.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Настоящая книга целиком посвящена будням современной венгерской Народной армии. В романе «Особенный год» автор рассказывает о событиях одного года из жизни стрелковой роты, повествует о том, как формируются характеры солдат, как складывается коллектив. Повседневный ратный труд небольшого, но сплоченного воинского коллектива предстает перед читателем нелегким, но важным и полезным. И. Уйвари, сам опытный офицер-воспитатель, со знанием дела пишет о жизни и службе венгерских воинов, показывает суровую романтику армейских будней. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Боги катаются на лыжах, пришельцы работают в бизнес-центрах, а люди ищут потерянный рай — в офисах, похожих на пещеры с сокровищами, в космосе или просто в своих снах. В мире рассказов Саши Щипина правду сложно отделить от вымысла, но сказочные декорации часто скрывают за собой печальную реальность. Герои Щипина продолжают верить в чудо — пусть даже в собственных глазах они выглядят полными идиотами.
Роман «Деревянные волки» — произведение, которое сработано на стыке реализма и мистики. Но все же, оно настолько заземлено тонкостями реальных событий, что без особого труда можно поверить в существование невидимого волка, от имени которого происходит повествование, который «охраняет» главного героя, передвигаясь за ним во времени и пространстве. Этот особый взгляд с неопределенной точки придает обыденным события (рождение, любовь, смерть) необъяснимый колорит — и уже не удивляют рассказы о том, что после смерти мы некоторое время можем видеть себя со стороны и очень многое понимать совсем по-другому.
Есть такая избитая уже фраза «блюз простого человека», но тем не менее, придётся ее повторить. Книга 40 000 – это и есть тот самый блюз. Без претензии на духовные раскопки или поколенческую трагедию. Но именно этим книга и интересна – нахождением важного и в простых вещах, в повседневности, которая оказывается отнюдь не всепожирающей бытовухой, а жизнью, в которой есть место для радости.
«Голубь с зеленым горошком» — это роман, сочетающий в себе разнообразие жанров. Любовь и приключения, история и искусство, Париж и великолепная Мадейра. Одна случайно забытая в женевском аэропорту книга, которая объединит две совершенно разные жизни……Май 2010 года. Раннее утро. Музей современного искусства, Париж. Заспанная охрана в недоумении смотрит на стену, на которой покоятся пять пустых рам. В этот момент по бульвару Сен-Жермен спокойно идет человек с картиной Пабло Пикассо под курткой. У него свой четкий план, но судьба внесет свои коррективы.
Работа современного историка, с помощью документов и исторических свидетельств уточняющего устную историю восстаний в ГУЛАГе начала пятидесятых. Дается характеристика внутрелагерного расслоения заключенных (блатные, суки, мужики, политические, а также — русские, литовцы, украинцы и др.), анализируются причины восстаний, прослеживается их ход. Особое внимание уделено истории Кенгирского восстания.
Мемуарная проза сына одесского адвоката, первыми воспоминаниями которого (повествователя) была предвоенная Одесса и своеобразная, утраченная уже культура тогдашней интеллигентской жизни; затем — война, во время которой мальчик узнает, что значит быть евреем; попытки семьи выжить во время оккупации — мальчик уговаривает мать, что нас не убьют, но мать — убивают (отец как и многие из их окружения были репрессированы уже после войны). Завершается повествование 1945 годом, когда повествователю исполнилось восемь лет.
Прихотливый внешне, но логично выстраиваемый изнутри сюжет этого повествования образуют: эпизоды борьбы с контрреволюцией в 20-е годы и затопления деревень и сел под Рыбинское море в тридцатые; и — 2000-х тысячные, в которые действуют ученики известного кинорежиссера, внука знаменитого сталинского строителя и преобразователя природы, утилизатора тел умерших зэков и писателя-лауреата; внук же, в отличие от деда, стал «волшебником», как называют его ученики, создавшим свой мир, далекий от ожесточения отечественной истории; именно ему, впавшему на старости лет в нищету и беспомощность, пытаются помочь его бывшие ученики, по большей части несостоявшиеся кинорежиссеры.
Повествование о молодом человеке, неожиданно получившем странное наследство в виде открывшейся ему собственной родословной, и примеряющем его на себе, то есть пытающегося понять и почувствовать, что в нем сегодняшнем, интеллигентном горожанине начала ХХI осталось внутри от чуждых для него советских (энкаведешных) предков.