Одинокий волк - [95]

Майкл откатился на бок, расстегнул брюки, одним движением сорвал их с себя и швырнул на пол.

– Ну и ну, – усмехнулась Сидни, – вот это скорость!

Наклонившись над ней, опираясь на локоть, Майкл сжал в кулаке ткань ее ночной рубашки и потянул книзу, обнажив ее живот.

– Ты по-прежнему утверждаешь, что никогда раньше не занимался любовью? – спросила Сидни с улыбкой.

– Сними с себя все, Сидни. Я хочу видеть тебя всю. Я так долго этого ждал!

– О, Майкл… – пролепетала смущенно Сидни. Нашла время стесняться! Но она ничего не могла с собой поделать. Ей хотелось, чтобы сейчас, когда у них все было в первый раз, стояла ночь, а не ясный белый день. Собрав воедино всю свою храбрость, Сидни вы скользнула из ночной рубашки и отбросила ее в том же направлении, куда запустил свои брюки Майкл. Они придвинулись друг к другу, стоя на коленях, и крепко обнялись. Майкл никак не мог насытиться ощущением ее обнаженных ягодиц, без конца проводил ладонями по теплой гладкой коже, сжимал и гладил ее тело. Сидни положила голову ему на плечо, щекоча его шею языком.

Майкл откинулся назад, чтобы рассмотреть получше ее тело. У Сидни, как и у него, были соски, таинственная впадинка пупка, темные волосы внизу живота, но на этом сходство заканчивалось. Его тело было твердым, а тело Сидни – мягким. Там, где его тело было плоским, у нее были округлости. И кожа у нее была совсем другая: как нежные лепестки цветов, как теплая вода. Майкл положил руки на ее бедра, поглаживая большими пальцами кожу на внутренней стороне, слегка касаясь колечек волос посредине. Ему хотелось дотронуться до нее там, прижаться к этому месту лицом, но он боялся что-либо предпринять, пока она сама ему не скажет, боялся совершить ошибку, испугать Сидни.

Он поднял голову и уловил в ее глазах выражение, которого не ожидал увидеть. Она попыталась улыбнуться, но это была ненастоящая улыбка.

– Что случилось. Сидни?

– Ничего.

– Нет, что-то есть. Я что-то не так сделал? Тебе больно? Она покачала головой, но теперь он ей не поверил.

–Прости, что я так поторопился.

– Дело не в этом. Сидни тоже откинулась назад, но когда Майкл попытался убрать руки, удержала их на месте.

– Все дело в этом, – сказала она. – И в этом. И в этом. И в этом.

Легкими, как перышко, прикосновениями она провела кончиками пальцев по шраму у него на груди, по длинному рубцу, пересекавшему живот, по мелким шрамикам на ребрах. У него были и другие, он весь был покрыт ими с головы до ног, но она не коснулась остальных. Майкл отвернулся.

– Это уродство. Тебе неприятно, да? – Нет-нет! О, Майкл, не надо так смотреть! Сидни обняла его и притянула к себе, принялась покрывать поцелуями его щеки, отчаянно желая, чтобы он понял.

– Когда я думаю о том, сколько всего тебе пришлось пережить, как тебе было тяжело, как одиноко, как долго ты страдал, я не могу этого вынести. Мне делается больно. Просто больно.

Неудержимое рыдание вырвалось у нее. Сидни ненавидела себя за то, что ударилась в слезы в такую минуту, но захлестнувшее ее чувство оказалось слишком сильным.

– Все было не так уж плохо. – Майкл улыбнулся ей, пытаясь вызвать ответную улыбку. – Ш-ш-ш, Сидни, не надо плакать. Не надо грустить, только не сейчас. Давай сделаем это прямо сейчас.

Его настойчивая нежность помогла ей опомниться. Она засмеялась прерывистым всхлипывающим смешком и вытерла слезы.

– Ты прав. Давай сделаем это прямо сейчас. Они вытянулись посреди постели лицом друг к другу. На первое время им хватало простых прикосновений, любовной игры, исследований и открытий. Майкл был очарован ее грудью, но никак не мог постичь одного из главных правил эротической игры, и Сидни, устав ждать, пока он сам поймет, была вынуждена пуститься в объяснения.

– Вот самые чувствительные места, – сказала она. – Вот здесь… и здесь.

С подобными словами она ни за что на свете не смогла бы обратиться к другому человеку, даже к Спенсеру, если бы ему был нужен такой урок. Но Майклу она могла это сказать, потому что… ну просто потому, что это был Майкл. И все, что они делали, ему ужасно нравилось.

– Здесь, – повторил он, хмурясь от усердия и внимательно глядя, как ее сосок вздувается и темнеет под его жадными пальцами.

– Да… вот здесь…

– Животные так не делают, – заметил Майкл. – Насколько мне известно.

– Они сами не знают, от чего отказываются.

– У самки соски предназначены только для того, чтобы кормить малышей. После того, как у нее появятся детеныши, – уточнил он.

Сидни улыбнулась с закрытыми глазами:

– У людей все не так.

– И у мужчин тоже? – спросил Майкл.

– Давай проверим.

Сидни пощекотала его левый сосок мизинцем, припав губами к его груди, легонько прикусила его сосок губами.

– Ого! Его глаза удивленно округлились.

– Вот видишь, как интересно. Но… на женщин это действует сильнее, хотя я не знаю, почему. И еще…

Нет, это невозможно. Как она могла сказать такое? Но она все-таки сказала:

– Ты знаешь, как детеныши животных пьют молоко из материнской груди? Они его высасывают.

– Высасывают, – повторил Майкл. – Правильно, они так делают.

Для него это было новое слово. И он опять возобновил игру с ее соском.

– Дело в том, – глухо произнесла Сидни, уткнувшись лицом в плечо Майкла, – что когда мужчина берет в рот грудь женщины… как будто высасывает молоко… это доставляет ей большое удовольствие… когда они занимаются любовью. Как мы сейчас.