Одинокий разведчик - [3]

Вот они добежали. Опустили морды. Подняли хвосты. Пауза. Потом радостно и возбужденно разнеслось над белой равниной:

- И-и! Аа-й! Ки-ай-и-ки!

Вся стая, живой клубок серых шерстистых тел, сбилась в кучу, нюхая снег то тут, то там. Каждый волк тихо и взволнованно выл про себя. Потом вся стая завыла и залаяла громко на разные голоса:

- Ай-и!.. Хи-кау-у!.. Гну-у!..

И, продолжая лаять во весь голос, волки со всех ног понеслись вперед по снегу так быстро, как летней порой скользят по полю тени гонимых ветром облаков, - побежали параллельно следу, оставленному проехавшим летучим отрядом, но саженях в семидесяти в стороне от него.

Что же случилось? Кто нашел прерванный след?

Одна волчица, более голодная, должно быть, чем остальные, отошла от стаи и принялась разнюхивать снег в поле в надежде отыскать зайчонка или полузамерзшую птицу и поживиться ими, пока стая смотрит на поединок. Она случайно пересекла линию запаха, оставленного летучим отрядом и отнесенного ветром саженей на семьдесят в сторону от того места, где в самом деле проехал отряд.

Едва почуяв запах, волчица немедленно подала голос и тем самым освободила волка-разведчика, которому стая по общему молчаливому согласию сразу даровала полное прощение.

Покинув белоснежную равнину, стая бежала теперь по сумрачному бору, оглашая его торжественную тишину диким воем, гулко отдававшимся под его величавыми сводами. Издали казалось, что стая гончих травит лисицу между лаем гончих и воем волков очень мало разницы.

Арьергард отряда пересекал в это время поляну, и тот всадник, который раньше боязливо оглянулся, когда ветер донес до него вой одинокого волка, готов был поклясться, что его ухо на мгновение уловило чуть слышный топот и далекий вой вышедшей на охоту волчьей стаи.

Но товарищ, которому он сказал об этом, только посмеялся над его трусостью.

Тихо было на отдаленной опушке леса, где всадники спешились, и страшно холодно, хотя снег перестал валить, и так пустынно-одиноко.

Вот снова пронесся протяжный вой волчьей стаи - гораздо ближе на этот раз и более грозный.

Лошади захрапели и стали рваться с привязей, люди тревожно смотрели по сторонам и друг на друга.

А в деревушке, которую от леса отделяла обширная открытая равнина, дозорные неприятельского обоза, шагавшие с винтовкой на плече все взад и вперед, остановились, заслыша этот столь хорошо знакомый им вой и крикнули товарищам, чтобы они хорошенько стерегли коней.

Они знали, что, когда волки севера в зимнюю пору рыщут стаями, надо держать ухо востро и смотреть в оба за лошадьми.

* * *

А волки между тем все бежали и бежали тем ровным, неутомимым и невероятно быстрым галопом, которым они доводят до изнеможения и затравливают в конце концов всякого зверя, даже самого быстрого. Мелькая серыми тенями среди черных стволов на белой пелене снега, неслись они в темноте далеко растянувшейся воющей вереницей. Во главе их бежал их старый предводитель, а непосредственно за ним - одинокий волк, угрюмый, сосредоточенный, за ним - самцы, позади всех - самки.

Все дальше и дальше бежали волки, ни разу не сбившись со следа, а звук их приближения несся впереди них.

Кони всадников на опушке били землю копытами, пугливо ежились и рвались с привязи, и не один кавалерист украдкой вынимал свой револьвер и ощупывал его в темноте...

Но как раз в тот момент, когда вой достиг своей наибольшей силы и лес, казалось, весь гудел от адского концерта волков и люди не могли сказать, в пяти или в десяти шагах от них эта грозная стая, серые хищники внезапно умолкли, - так внезапно, точно кто-то закрыл клапан парового гудка. Сразу наступила полная тишина. Только и слышно было, что дыхание людей и лошадей.

Спешившиеся всадники, по всей вероятности, думали, что волки попросту гонятся за каким-нибудь зверем. Но если бы они могли видеть в эту минуту как они совсем молча и тихо, без малейшего шума, кроме едва слышного шороха лап по снегу, бежали по следу, который оставил летучий отряд, и как они, продолжая бежать, мало-помалу рассыпались широким веером, концами наружу, - тогда этот вид очень скоро заставил бы их понять, что дело не так-то просто.

Время шло. Все было тихо. Ничего подозрительного люди не слышали и не видели. Но если бы они прожили всю жизнь в этой стране, то лучше знали бы повадки зверей и догадались бы, почему время от времени то та, то другая лошадь, а то и две-три зараз, вдруг настораживались и поднимали головы, точно следя глазами за чьими-то движениями.

Две-три крайние лошади, последние в ряду, несколько раз фыркали, дергали за поводья, которыми они были привязаны, и испуганно жались к передним коням, как будто чуя приближение какого-то невидимого врага.

Два раза случилось также, что одна из лошадей вдруг начала лягать воздух, словно отгоняя что-то - призрак, или тень, или что-то еще, что она ясно видела, но люди не могли увидеть. Сколько люди ни всматривались в безмолвный мрак, они ничего не видели, кроме черных теней, каждая из которых, как всегда бывает в лесу ночью, могла быть и чем угодно и ничем...

Ночь была на исходе. Еще несколько минут - и спящие кавалеристы должны были проснуться, поесть, сесть на коней и поскакать в деревню, где находился неприятельский обоз.