Одинокий отец с грудным ребенком на руках снимет жилье. Чистоту и порядок гарантирую - [9]

Шалтай без устали «трендел». Сгущёнкина, закаленного общением с Кудей, это беспокоило мало. Он думал о возмездии. Он представлял, как вонзает в бывшую жену знамя справедливости. Сгущёнкин так увлёкся сладкими мечтами, что не заметил, как проснулся Толечка. Шалтай, в отличие от Сгущёнкина, мечтаниям не предавался, его заливистый плач ребёнка несколько нервировал. Сгущёнкин же благоговейным взглядом смотрел вперёд, сквозь время и пространство.

Нервозность Шалтая дошла до точки кипения, он повернулся к Сгущёнкину, на несколько секунд выпустив дорогу из вида, и хорошенько толкнул его со словами:

– Эй! Папаня, чадо требует внимания!

Шалтай обладал мерзкой привычкой делать всё невпопад. Вот и сейчас он отвернулся от дороги на опасном перекрёстке, к которому на всех парах летел многотонный КАМАЗ. Старенькая «Дуся» с семейством Сгущёнкиных в салоне как раз пересекала траекторию движения титана мира авто.

Водитель КАМАЗа на собственной шкуре понял, что такое шоковая терапия. Он резко вывернул руль и каким-то чудом спас ситуацию, с грохотом съехав в придорожную канаву.

Шалтай повернулся к дороге, только когда Дуся миновала перекресток. Он беззаботно вздохнул, и развалюха со Сгущёнкиными в салоне покатилась дальше.

Только маленький Толя внезапно успокоился и замолчал. В то время, как Шалтай сосредоточился на Вольдемаре, а Вольдемар на бывшей супруге, малыш был удостоен чести созерцать перекошенное лицо водителя КАМАЗа.

Ах! Сколько эмоций одномоментно отразились на этом лице!

Глава 12 На улице Салтыкова-Щедрина

– Абонент в сети не зарегистрирован, – упорно говорил женский голос, в ответ уже на пятый звонок Сгущёнкина. Вольдемар Сгущёнкин расположился на софе в гостиной. С одной стороны покачивал листьями фикус, с другой булькал аквариум с рыбками.

Его новое жилище являло собой пять комнат – одну на первом этаже и четыре на втором. Помимо комнаты, первый этаж располагал кухней и ванными помещениями: двумя душевыми, джакузи и туалетом. Комната первого этажа – гостиная. На втором – кабинет, библиотека и две спальни.

Каких-то сорок минут назад Шалтай притормозил машину напротив симпатичного трёхэтажного домика на улице Салтыкова-Щедрина. Несмотря на то, что Сгущёнкин был в Ярославле впервые, он почувствовал себя дома.

Остановившись, Шалтай распорядился ждать и, накреняясь своим внушительным корпусом то в одну то в другую сторону, побежал в дом. Минут через пять он выбежал, всплёскивая руками и громко выкрикивая нечленораздельные фразы, отворил дверцу машины и, выхватив из салона Сгущёнкина, увлёк его за собой.

Вольдемар Сгущёнкин предстал перед хозяином квартиры. Они обменялись рукопожатиями, и Сгущёнкин отошёл на второй план. Он стоял, вытянувшись по стеночке, руки по швам, и кивал в такт красноречивой и убедительной речи Шалтая.

Хозяин слушал с недоверием и периодически цыкал сквозь щель между передними зубами.

– Если бы моё дело не было срочным, – наконец просопел хозяин, – я бы вам, конечно, не доверился.

С этими словами он протянул ключ Сгущёнкину и, ещё раз цыкнув, кратко изложил правила поведения в квартире и обязанности «нового сотрудника».

– Если кто влезет, – наставлял хозяин квартиры, – пистолет в верхнем ящике тумбы, а бита в гардеробе. И смотри мне!

Хозяин сурово погрозил указательным пальцем и удалился, при каждом шаге вычурно выбрасывая ноги вперед.

Сгущёнкин так и стоял по стеночке, не веря своему счастью. В его руке поблёскивал самый настоящий «волшебный ключик».

Первым его порывом было сфотографироваться, пока оазис не рассеялся. Но внизу, в машине, ждал далеко не совершеннолетний сын. Да и фотоаппарата не было даже на телефоне.

– Поздравляю! – Шалтай смачно хлопнул его по плечу.

Сгущёнкин заторопился за пожитками и сыном, ой, точнее за сыном и пожитками. Как любила говорить мадам Сгущёнкина, в первую очередь – ребёнок. Внизу Сгущёнкин застал отъезд хозяина квартиры: новенькая «Тайота» легко развернулась и выехала со двора.

– Чуть не забыл, – на ходу опустив окно, кинул он Сгущёнкину. – Аванс в той же тумбе под пистолетом.

Сгущёнкин радостно заулыбался и проводил «босса» маханием руки. Даже когда машина скрылась из виду, Сгущёнкин, проникнутый глубоким чувством долга, ещё с полминуты махал.

Шалтай подхватил вещи, Сгущёнкин взял Толечку.

Сына внесли в новые хоромы и отпустили на свободный выпас: без присмотра ползать по дому.

Шалтай отболтал дневную норму и удалился, рассыпаясь в рукопожатиях и крепких мужских объятиях. Сгущёнкин был оглушен неожиданной радостью. Ещё бы! Собственное роскошное жильё… В голове образовался вакуум, и Сгущёнкин тупо тыкал кнопку вызова: бесцельно, просто на автомате жал зелёную кнопку. Он бы ещё долго медитировал этим своеобразным образом, но задребезжал дверной звонок.

Сгущёнкин поднялся, потерянно огляделся, не понимая, где находится.

– Ах, да! – он пришёл в себя, память вернулась. Звонок повторился. Сгущёнкин, подошёл к двери, заглянул в глазок.

Под дверью стоял и улыбался во весь рот рослый бородатый мужик цыганистой внешности. Сгущёнкин сглотнул и тихонечко, на цыпочках, попятился назад.

– Есть кто дома? – громогласно пробасил мужик так, что Сгущёнкин задрожал, как осиновый лист, не удержался против напора и, сам того не желая, взвизгнул: