Одинокий друг одиноких - [57]

А главным в этом стихе считает «стремление удержать человека от небытия».

Вот она, суть. И диагноз… Да! — И не только в этом стихе — во всех.

Удержать от небытия, от которого давно уж едва удерживалась сама…

Жизнь есть отдых от небытия, сказал некто.

Набегали меж тем, нависали, сгущались разминования и разлуки, скитания и бездомность, отвержения и предательства…

..Вот открыл наугад (и по ней, и по Пушкину иногда гадаю открываньем страницы вслепую):

Новый год я встретила одна.

Я, богатая, была бедна,

Я, крылатая, была проклятой.

Где-то было много-много сжатых

Рук — и много старого вина.

А крылатая была — проклятой!

А единая была — одна!

Как луна — одна, в глазу окна.

31 декабря 1917

Очевидно, по дате судя, так оно и было: одна Новый год встречала. Падать, конкретно почему, стоит ли?.. Потому что крылата, потому что едина-единственна — достаточные причины.

Двадцать пять лет ей тогда было всего лишь, и все оставшиеся еще почти столько же она останется вот такой же богато-бедной, едино-одной, крылато-проклятой.

…Еще наугад — через 16 лет, знаменитое:

..Мне совершенно все равно —

Где совершенно одинокой

Быть, по каким камням домой

Брести с кошелкою базарной

В дом. и не знающий, что — мой,

Как госпиталь или казарма.

Мне все равно, каких среди

Лиц — ощетиниваться пленным

Львом, из какой людской среды

Быть вытесненной — непременно —

В себя, в единоличие чувств (…)

Где унижаться — мне едино.

Не обольщусь и языком

Родным, его призывом млечным.

Мне безразлично — на каком

непонимаемым быть встречным!

В эмиграции это: запредельная ностальгия, но и не только она, а уже колея судьбы, определившаяся характером, призванием, саморазвитием и всем ходом событий внешних и внутренних… Конечный тупик, однако, еще не достигнут: энергия одиночества еще ищет, на кого обратиться, и в зрелом, сильном, матерински- врачебном обличье озвучивается вот так

Наконец-то встретила

Надобного — мне:

У кого-то смертная

Надоба — во мне.

Что для ока — радуга.

Злаку — чернозем —

Человеку — надоба

Человека — в нем

Мне дождя и радуги

И руки — нужней

Человека надоба

Рук — в руке моей.

Это — шире Ладоги

И горы верней —

Человека надоба

Ран — в руке моей. (…)

Точнейшее определение неодиночества.

По ее жизни, — недолгого и с расплатой втридорога новым одиночеством. Прежним..

Можно ли причислить Марину Цветаеву к моцартианцам? — Без колебаний: да! — (не сальерианка уж точно) — только не с моментальным, сразу-в-готовость творческим проявлением, а с метаморфозным развитием: из небесного мотылька детских лет в райскую бабочку юных, потом в обжигающую жар-птицу-женщину, потом в неистовую орлицу, парящую в недосягаемых высях и с телескопической зоркостью видящую каждую былинку бытия — там, внизу, на любимой земле, потом — в демонокрылую человекобогиню…

(Все мои попытки выразить ее суть и путь словами — при всем том, как она это сделала сама своим творчеством, жизнью и смертью, — жалки. Настаиваю лишь на стремлении к искренности и оправдываю некоторой, быть может, небеспалетостью с врачебно-психологической точки зрения.)

И другие моцартианцы, и сам Моцарт, и Пушкин, при всей их врожденной зрелости, претерпевали множественные преображения, повороты и взрывы развития, меняли облики, улетали вверх с космическим ускорением, оставляя неизменным одно: молнийность, озон, свежесть, живой дух,

В отличие от Курчавого Друга — Пушкина — детство и юность Марины прошли в душевной теплице, почти в раю.

Любящие и любимые, умные, мягкие, заботливые, ласковые родители. Ни нужды в доме, ни излишеств, ни стеснения, ни распущенности. Веселые игры и выдумки на загородном приволье, домашний театр, вся элита творческая в гостях, братство в доме всех муз, умов, культур, языков, царство книг.

Любимая и любящая младшая сестра Ася, Анастасия — подруга созвучная, верная, понимающая. равная не одаренностью, но выделкою души, силой и высотой личности.

С Анастасией Ивановной Цветаевой я встречался не раз, уже в преклонных ее годах, возле девяноста. Старухой назвать было нельзя: стройная, подвижная, легкая, величественно-стремительная Прекрасное иконописное лицо, живые пронзительные глаза, мелодичный голос, чеканная речь, пылкая мысль…

Боже мой, думалось, ведь запросто рядом — рука к руке, могла бы сидеть, достигнув великих плодоносных годов, и гениальная Марина, очень похожая — на два года старше была только… Здоровьем не уступала, а статью еще прямей была — «стальная выправка хребта»!..

Прошла бы только тогда сквозь время — сжав зубы, уши заткнув, занавесив глаза — ту слабужскую одиночью звериную пасть прошла бы, не зацепилась бы за торчащий клык, оборвалась бы веревка (как у меня в мой затменный час — Бог или ангел-хранитель спас…), решилась бы перетерпеть, перемаяться в одиноком отчаянье еще десяток-другой годков — в шестидесятые уже можно было как-то дышать — хватило бы здравого эгоизма себя приберечь для славообильной старости в окружении молодых поклонников, как удалось стиховной императрице Ахматовой. Впала бы в летаргию, после смерти Брежнева разбудили бы, вином отпоили бы, привели бы Асю…

Сестры-девочки были дружны и близки. Судьба размозжила узлы их житейских связей, разбросала пути, но не разобщила сути, не смогла растоптать сокровенные узы детского дружества. Отношения Марины и Аси — образчик того, как, при всей разделяющей их бездне, родны и единосущны гений и здоровая, способная, одухотворенная обыкновенность.