Одинокий друг одиноких - [28]

Только каждый пятый-шестой — такой вот гусенок, а у остальных решает судьбу и первый опыт, и второй, и десятый, и все вместе взятые.

— Чем же отличается первая любовь ото всех последующих и как на них влияет?

— Она первая, в этом весь сказ, хотя порядковый номер и ничего не значит, ибо всякая любовь, если это любовь — и первая, и последняя, именно эта любовь — ее не было еще и больше не будет… Не в первости дело, а в том, каков человек во время встречи с любовью — насколько открыт или закрыт, защищен или не защищен, развит или не развит.

Приведу прозаическую медицинскую аналогию. Представьте, что вы первый раз в жизни за болели — допустим, корью. Если не было прививки, болезнь может протекать и в легкой, и в средне тяжелой, и в очень тяжелой, смертельно опасной форме..

— Болезнь по имени любовь — тоже?..

— Конечно. Болезнь по имени Первая Любовь обрушивается на самую открытую душу, самое неопытное тело, самый наивный ум. У вас нет еще иммунитета против нее, кроме, может быть, каких-то врожденных выживательных защит, как-то: эгоизма, присущего каждому, способности переключаться и забывать…

Если вы от первой своей любви так ли, эдак ли выздоравливаете, то в близком подобии с тем, что происходит на уровне тела, в душе у вас могут примерно с равной вероятностью возникнуть два состояния. Одно назовем иммунитетом. А другое — гиперсенсибилизацией или подсадкой, сродни наркотической. Если иммунитет, то вы уже более или менее защищены от повторения в будущем отрицательных сторон вашего первого опыта — но увы, и положительных тоже! — и если в дальнейшем опять наступите на грабли, то это будут уже грабли другой конструкции, другой фирмы…

— Знать бы эти фирмы заранее…

— Если же подсадка, то… Догадались, да; вы не только не будете застрахованы от тех же самых граблей, но с упорством, достойным лучшего применения, будете сами искать их, снова и снова. Ну, а кто ищет, тот, как известно, всегда найдет — хоть и не обязательно то, что ищет…

Свет сумерек,

прощальный странный свет,

когда вопрос яснее, чем ответ,

и отзвуки отчетливей звучанья…

Сошествие Учителя Молчанья,

закат заката..

Тише он пришел…

Безмолвие восходит на престол.

Мир гасится.

Еще один укол,

и замолчит Поющий Фехтовальщик,

и грядет ночь…

Ты догадался, мальчик,

любовь проста и встретиться легко,

но меркнет свет

и звезды далеко…

моя первая нелюбимость

рассказ из книги Нестандартный ребенок», с существенными дополнениями

Уже не в первый раз вспоминаю это, мой Друг, в беседах с тобой…

В любви, как нигде более, каждый одинок в своих трудностях, каждый несчастлив в одиночку. И у меня это был первый опыт одинокой любовной несчастности — первая любовная рана, и зажить ей, похоже, не суждено…

Неполных восьми лет от роду я впервые влюбился, влюбился страстно, беспомощно. Я и раньше, как говорил уже, лет с четырех-пяти, горько оплакивал свою никем-нелюбимость, хотя к этому не было еще вроде бы никаких оснований.

А тут она и пришла, нелюбимость, взаправду.

Накликал или предзнал — Бог ведает; но с восьмого лета моей жизни не покидает меня неизгладимое болевое ощущение, что меня не любят и никогда не полюбят, что я не достоин любви. И всю жизнь я жажду любви, жажду неизмеримо больше, чем нужно человеку на жизнь. Даже когда меня любили потом, я этому слабо верил. Тоска душевного одиночества, ненависть к себе, зависть и ревность посещали меня очень часто…

Первая детская любовь и пробуждение сексуальности обычно не совпадают и сперва не имеют друг к другу никакого отношения.

Именно так было у меня.

Я из числа тех, в ком сексуальность проснулась очень рано и бурно. А рос в то время, когда на вопросы пола было наложено жесткое, ханжеское табу советского толка. Все мои детские попытки что-то узнать об этом, разведать, тем паче изведать — наталкивались на яростное и непонятное сопротивление взрослых.

Однажды привел домой девочку поиграть, мне было пять лет, ничего такого я и в мыслях не имел. И вдруг родители, войдя в комнату, сделали вытянутые лица, возвели очи к потолку и сказали: «Ах!.. Девочку привел». В этом «ах» было и изумление, и какое-то подозрение… Я ничего не понял, но почувствовал, что есть важная разница, девочка или мальчик. Какая-то скрываемая и постыдная, а быть может, и сладкая тайна..

Взрослые сами наводят тень на плетень, а детям, чтобы почувствовать, что дело нечисто, много не нужно.

Так из поколения в поколение передаются всевозможные душевные и умственные кривизны. В историческом времени кривизны эти движутся по закону маятника, по синусоиде у одного поколения (или целого ряда) — криво в одну сторону, у другого — в противоположную. Равновесие — штука трудная, долгая…

Я умел читать с четырех лет, с этого же возраста увлекся животными, очень любил рисовать их. Отличаясь наблюдательностью и фотографической памятью, с самого начала рисовал все подробно, в деталях, для меня важно было сходство с действительностью.

Однажды, читая Брэма «Жизнь животных», я пририсовал всем зверям, изображенным там на картинках, половые органы разных размеров — и в простоте душевной показал с гордостью родителям: «Вот, я подрисовал как правильно! Как по-настоящему!»